каждый день. В восемь и девять лет была дважды чемпионкой Москвы среди юниоров. А в паре с Сережей Четверухиным мы стали бронзовыми призерами среди взрослых. Кстати, мой партнер впоследствии стал известным фигуристом, чемпионом СССР и Европы.

— Наташа, а кем были ваши родители?

— Папа у меня полковник ВВС, летал в войну, затем преподавал в академии. А мама закончила филологический факультет МГУ и не доучилась всего один курс на режиссерском. Гуманитарий.

— Ваши желания поощрялись в семье безоговорочно?

— Ну, а почему нет? Поначалу родители не ждали от меня никаких результатов, а потом… Какая разница, буду я на санках кататься или на коньках? Мама абсолютно подчинила свою жизнь моему расписанию, режиму.

— Где вас нашли киношники?

— Еще совсем маленькой я снималась в рекламном ролике «Берегись пожара», затем — в учебном фильме для французских школ. А Роу увидел меня по телевизору, когда я выступала на льду. Дело в том, что, учась в школе Большого театра, я иногда «покатывалась» для себя, по выходным. У меня был красивый номер — «Умирающий лебедь». И однажды мне позвонили со стадиона и пригласили выступить с ним на новогоднем празднике. Благодаря этому случаю, я и попала на глаза Александру Артуровичу. Он попросил ассистентов меня найти. Нашли, вызвали на студию. И вот тут уже я не ожидала, что пройду.

Сначала были фотопробы, достаточно удачные. Затем — кинопробы, снимали фрагмент из будущего фильма, встреча Настеньки с Иванушкой. Мне даже стало нехорошо от ужаса, от испуга появилось желание убежать!

— И как вы с собой совладали?

— Я предполагала, что если первый дубль сделаю плохо, то мы будем повторять его снова и снова. И дальше я буду делать только хуже, хуже и хуже — на нервной почве. Поэтому в последний момент я решила сразу сыграть хорошо. Как могла, конечно. Взяла и забыла про камеру.

— В пятнадцать лет вы так рассуждали?

— Да. А что тут такого?

— А пробы других актрис вы видели?

— Конечно. Я смотрела толстенные альбомы с фотографиями. Все девушки казались мне безумно красивыми, и я понимала, что второй раз меня не позовут. В итоге в финал вышли две пары. Первая — я и Эдуард Изотов. Во второй была Надежда Румянцева. И тут я поняла, что мне пришел конец…

И вдруг узнала, что меня утвердили. Это было счастье, потому что сценарий мне очень понравился.

— До этого вы видели фильмы Роу?

— Видела, конечно, очень любила их. Слава Богу, тогда не было круглосуточного телевизионного эфира, как сейчас, но сказки Роу я знала.

— И вот вы увидели всех этих людей, которые снимали эти сказки, воочию. Познакомились с актерами, с самим Георгием Милляром. Помните ощущение?

— Учтите, что это было так давно! Мне было 15 лет. Я была маленькая девочка в окружении взрослых людей. Но то, что я помню: обстановка была потрясающе дружелюбная и очень творческая. Александр Артурович, хотя бывал строг, но сам он такой добродушный человек, как большой ребенок! И вокруг него была соответствующая атмосфера.

А Милляр — человек очень эксцентричный, очень живой. Все время сыпал шуточками-прибауточками. Он как бы играл в режиме нон-стоп разных персонажей. Я не помню его вне какого-нибудь образа. В гримерной — постоянно разговоры, смех, шутки.

— Где снимали «Морозко»?

— Зимнюю натуру — на Кольском полуострове. Помню, зима в Москве уже заканчивалась, а там снега видимо-невидимо! Очень красивая натура, как вы могли заметить. Мне пришлось временно оставить учение в школе и ехать туда. С мамой, с учебниками.

— Как же вас из балетной-то школы отпустили?

— Это правильный вопрос, оттуда не отпускали. В балетной школе нельзя прерывать учения. Но у меня была замечательный и очень авторитетный педагог Суламифь Михайловна Мессерер, она за меня поручилась.

— Актеры помогали вам на съемочной площадке?

— Поддерживали. А советы давал только Александр Артурович. Хотя однажды он на меня накричал. Был эпизод, когда Марфушка падала в пруд, а Настенька ее спасала. Пруд был ужасно грязный, с пиявками. Я сбежала с пригорочка и… остановилась перед самой водой. И так три раза. А на четвертый Роу не выдержал и заорал. Я сразу и плюхнулась.

— Хорошо помните вашу «семью» по фильму? Мачеха — Вера Алтайская, папенька — Павел Павленко, Марфушка — Инна Чурикова. Удивительные актеры, яркие индивидуальности…

— Конечно, помню. Их черты характера примерно такие же, как в фильме. Павленко — мягкий, тихий, спокойный человек, а Алтайская очень экстравагантная, с юмором. Все относились ко мне очень тепло. А Инна после съемок привела меня в театральное училище к своему преподавателю. Она хотела помочь мне с постановкой голоса — он же у меня был тихий, возникали проблемы с озвучиванием роли. Но мне объяснили, что в кино я всегда смогу себя озвучить, а вот если «поломать» голос, то это может повредить моей индивидуальности. Так меня до сих пор именно по голосу и узнают.

— За вами не пытались ухаживать?

— Нет, ну что вы! Я была совсем еще цыпленком. По сути, в «Морозко» я сыграла саму себя — юную и наивную. Поэтому я приходила на площадку, работала и уходила к мамочке, к учебникам, в то время как взрослые почти каждый вечер собирались шумными компаниями.

Но я сама влюбилась в своего Иванушку. Правда, я никому об этом не говорила, любовь была тайной. И первый в моей жизни поцелуй был именно с ним, перед камерой. Как же я стеснялась!

— Не замерзали на Кольском полуострове?

— Замерзала, а как же! Особенно, когда сидела под елкой. У Роу был очень хороший оператор Дмитрий Суренский, у него всегда очень тщательно ставился свет. Иногда по тридцать минут. И, значит, все эти тридцать минут я сидела в кадре на снегу и, конечно, замерзала.

— А помните ли вы свои чувства, когда впервые увидели себя на большом экране?

— Конечно. Первый просмотр — это шок! И привыкала я к себе «экранной» очень долго. Прошли годы, прежде чем я смогла уже спокойно смотреть «Морозко» (причем, я уже и в кино перестала сниматься), и тут я стала жутко себе не нравиться. «Тут плохо выгляжу, тут плохо сыграла, тут не с той интонацией сказала…» И на каком-то этапе я вообще прекратила смотреть этот фильм. А когда прошло еще энное количество лет, я вдруг посмотрела «Морозко» другими глазами, как будто Настенька — это не я. На экране — пятнадцатилетняя девочка. И я подумала: «А не плохая девочка… И что это я так недовольна была?»

— На следующем фильме Роу — «Огонь, вода