Теперь, пятнадцать лет спустя, я счастливая и плодовитая писательница, которая знает силу позитивных слов. Я называю их «словесными дарами».

Наша семья сумела пережить трагедии, которые посылала судьба. Мои дети уже завели собственные семьи и живут чудесной жизнью. Когда моей старшей внучке было пять, у нее обнаружили лейкемию, но теперь болезнь вошла в стадию ремиссии. Во время наших испытаний мы не раз обращались к словесным дарам. Они никогда нас не подводили. Почему? Потому что мы знаем им цену и понимаем, что они влияют не только на нашу жизнь, но и на жизнь окружающих.

Легкие болели. Я с трудом дышала. Я так горько плакала, что даже не заметила, как на поляну вышла женщина с маленькой собачонкой. Прекратив всхлипывать, я пробормотала что-то насчет прекрасной возможности прийти сюда на поляну и в одиночестве подумать о жизни, и ушла, прежде чем женщина заметила мою боль.

Источник боли стоял в сотне ярдов в стороне, среди других домов на колесах. Этот фургон должен был стать моим неизменным компаньоном во всех веселых приключениях. В трейлерном парке стояли машины людей, которых во Флориде называют «снежными птичками»: все они бежали сюда от холодных северных зим. Была середина декабря. Я оглядела трейлеры, вытянувшиеся длинной вереницей под солнцем Флориды. Многие из охотников за теплом украсили свои фургоны рождественскими гирляндами и статуэтками и нарядили елки ракушками и музыкой ветра.

Я взглянула на 30-сантиметровую елку, которую поставила у переднего окна нашего дома на колесах, и снова разразилась слезами. Все должно было быть иначе. Вздохнув, я решила еще раз пройтись по парку. Муж держался молодцом, и я не хотела, чтобы он видел меня такой – заплаканной и сломленной. И я пошла дальше. Я знала здесь каждый сантиметр. Несколько недель я бродила по тропинкам между ровными рядами мобильных домов. Я помнила, в каком из них стоит клетка с двумя попугаями, которые не замолкали весь день напролет. В третьем ряду жила кошка, которая любила валяться на солнце посреди узкой дороги, ведущей через парк. У въезда стояла контора, где всегда собиралась группа приятелей, которые хохотали, курили и болтали ни о чем. У них давно сложился определенный режим – они никуда не спешили.

Они сами выбрали такую жизнь. Они заранее все решили, упаковали вещи и приехали в этот маленький трейлерный парк. Мне этого было не понять. Я предпочитала причислять себя к однодневкам, которые приезжали на машине, забитой вещами, ставили палатку, принимали душ, стирали одежду, а на следующий день уезжали дальше. Частенько я сидела и сочиняла истории, гадая, куда они едут и что привело их сюда. Я была уверена, что это цыгане или бездомные. Честно говоря, мне было их жаль, и от этого я чувствовала себя немного лучше.

Мы с мужем не планировали стать «снежными птичками» и вообще не собирались во Флориду. Всего пару месяцев назад мы жили в просторном доме в пригороде Шарлотта в Северной Каролине. Жизнь была хороша. Я часто ездила в командировки, сидела в аэропортах и переписывалась с друзьями, ожидая своего рейса. Муж работал на полную ставку в сфере, где был настоящим профессионалом. В выходные мы ездили по восточной части штата и искали новый дом. Мы мечтали купить большой участок, осесть на нем, разбить сад и, возможно, вырастить пони, на котором летом сможет кататься наша внучка.

Тем утром, проходя мимо конторы, я увидела афишу ежегодного рождественского ужина. Похожий на Санта-Клауса мужчина спросил меня, приду ли я на мероприятие. Я пробормотала, что не знаю точно, какие у нас планы. Мне казалось, что Рождество не сулит нам ничего хорошего. Пособие по безработице моего мужа еще не пришло. Купоны на еду почти закончились, а одолженные у дочери деньги давно были истрачены.

Я подошла к администратору и спросила, нет ли для нас почты. Каждый день я лелеяла надежду, что придут хоть какие-нибудь деньги.

Интересно, кто-нибудь почувствовал мою боль и разочарование, когда я вышла из конторы? Повернув обратно к своему фургону в дальней части парка, я поняла, что придется пройти еще один круг. В голове вертелось множество вопросов. Как мы оказались в такой печальной ситуации? Как случилось, что нас обоих уволили в одну неделю? И почему все остальные так счастливы жить в тесных железных коробках, которые называют машинами для отдыха? Мне казалось, что я каждый вечер засыпаю в тюремной камере. Это был дом на колесах, но ехать нам было некуда. Короткая поездка за город превратилась в суровое ежедневное напоминание о множестве потерь.

Последний месяц я молилась больше обычного. Не имея других дел, мы с мужем целыми днями читали Библию, молились и говорили о божьих обещаниях. Мой муж не колебался в своей вере, но мои ежедневные молитвы часто сводились к плачу и страхам. Я называла это кризисом веры.

Шаг за шагом я дошла до своего фургона. Открыв дверь, я услышала музыку. На плите шкворчала яичница. На елке мигали фонарики. Коты беззаботно растянулись на кровати. Муж обернулся, посмотрел на меня и улыбнулся:

– Привет! Как прогулка?

Я на мгновение задумалась. Многие бы не пожалели сил и средств, чтобы оказаться сейчас на моем месте – во Флориде, в уютном доме на колесах. Мой муж не жаловался на здоровье и был искренне рад меня видеть. Я перестала плакать и поняла, что каждый день перед нами встает важный выбор. Часто нам не приходится выбирать, что с нами случится, но мы можем выбрать, как на это реагировать. Мой кризис веры на самом деле был не кризисом, а моим решением. В тот момент я поняла, что Бог услышал мои молитвы и напомнил мне, что Его воля проявляется в мелочах. Я улыбнулась мужу:

– Отлично. На улице просто прекрасно. В клубе на Рождество устроят ужин. Хочешь пойти?

Все как один твердили мне, что я слишком молода для дивертикулеза. Мне не было еще и сорока, но болезнь себя уже проявила, причем в серьезной форме – мне была показана операция.

Я почти никогда в жизни не болела, так что меня пугала одна мысль о необходимости лечь в больницу, несколько часов провести на операционном столе и несколько дней потратить на восстановление. Я хотела знать, что мне предстоит. Я предпочитала контролировать ситуацию. Но контролировать болезнь или лечение, без которого мне было не вернуть здоровье, я никак не могла. Мне оставалось только верить, что все пройдет хорошо. Другой вариант развития событий был и вовсе немыслим.