Металлические жалюзи на входе в магазин были опущены, и перед ними с тревожными лицами стояла пара юнцов примерно одного с Люком возраста. Оба в униформе охранников, в руках дубинки. Они крутили головой, глядя то в одну сторону улицы, то в другую – очевидно, ждали подкрепления, но никакого подкрепления не было видно.

Один охранник изо всех сил старался не замечать разъяренного мужчину, который громко кричал и выразительно жестикулировал, тыча парню в лицо пальцем. Будь на его месте Кеслер, активный мужчина был бы немедленно отправлен в нокдаун, а молодой охранник только ежился.

Два парня чуть старше двадцати раздобыли где-то крышку от мусорного контейнера и обрезок металлической трубы и пытались с их помощью поднять жалюзи. Женщины сбились в группу и уговаривали другого охранника открыть магазин. Одна даже пробовала флиртовать, но выглядело это не столько соблазнительно, сколько отвратительно.

Только сейчас Люк в полной мере понял, чтó устроили Хильда с Тильдой. Получить бесплатно товар – всего лишь часть плана. Сейчас по всему Милмуру у каждого магазина собралась вот такая же толпа. Десятки охранников будут выполнять работу за полицейских. И эти молодые, самые неопытные, своим испуганным видом сделают большое дело – придадут людям смелости, а самых рискованных сподвигнут на дерзкие поступки. И если где-то возникнет потасовка, охранники не смогут вызвать подмогу: ночью Рени, должно быть, хорошо поработала ножом.

Все это удалось устроить одним маленьким сбоем в компьютерной системе. Люк тихо присвистнул. Впечатляющий результат.

Он прибавил шагу: хотелось посмотреть, как воплощается в жизнь план клуба. Но зону «Д» решил сегодня обойти стороной. Царит ли там зловещая тишина, или в последнюю минуту народ струсил и вышел на работу? Не особенно хотелось это знать.

Зато Люк знал, что флаг Джексона на здании Бюро распределения кадров в Западном секторе приведет его в восторг. Там сидели такие же придурки, как те, что отправили его в Милмур вопреки закону, запрещавшему детям, не достигшим восемнадцати лет, проходить отработку без родителей или опекуна. Те, кто принимал и более возмутительные решения, о чем Люк узнал за несколько месяцев своего членства в клубе.

Флаг висел на Бюро распределения кадров – шестиэтажном здании из серого, пропитанного смогом бетона. Оно не было таким высоким, как блоки жилых домов на окраинах Милмура, но все же высилось громадой над приземистыми административными постройками. Маленькое послание Джексона трепетало ярким пятном на верхнем этаже в правом углу здания.

Два охранника с тревожно напряженными лицами держали третьего, который болтался над краем крыши. Он, должно быть, находился в самом незавидном положении, усердно пытаясь срезать флаг ножом, привязанным к ручке метлы. Флаг провис, но надпись на нем еще читалась – ее, вероятно, сделал Асиф – «НЕРАВНЫЙ».

У бюро собралась небольшая толпа и наблюдала за процессом. Женщина, стоявшая впереди, осыпа́ла охранников критическими замечаниями. Кожа у нее на лице и шее свисала складками, словно до приезда в Милмур она была большой, как воздушный шар, а здесь, сев на рабскую диету, сдулась. Но диета никак не повлияла на ее зычный голос.

– Стыдобище! – кричала женщина, глядя на крышу. – Эта работа вам не под силу. Поищите что-нибудь попроще. Будь вы моими детьми, я бы вам уши надрала!

Она смачно сплюнула. Толпа редкими голосами ее поддержала:

– Стыдно! Стыдно!

Либо охраннику, висевшему вниз головой, было страшно, либо под натиском голосов стало стыдно, но древко флага выскользнуло у него из рук. Вместе с флагом вниз полетела и ручка метлы с ножом. Толпа отпрянула, затем хлынула вперед. Люк не видел, куда исчезли нож и флаг.

– Эй, вы! – крикнула женщина охранникам на крыше. – Передайте своим господам: если сунутся в Милмур, мы их хорошо встретим!

Вот так.

Люк не удивился. Жители Манчестера всегда были дерзкими и агрессивными. Но когда изо дня в день видишь их уставшими и полуголодными, о подобном невольно забываешь.

Он усмехнулся. И решил сделать круг по Южному сектору – посмотреть, что там происходит.

Повсюду было что-нибудь такое, за что цеплялся взгляд. Люк остановился, когда увидел в дверном проеме общежития женщину в компании подруг.

Она была в платье.

Женщина выглядела старше его мамы, и платье на ней, казалось, было сшито из простынь. Но со дня приезда в Милмур Люк еще ни разу не видел здесь женщину в платье. Обычно женщины избегали носить комбинезоны, предназначенные для тяжелой работы, предпочитая стандартные брюки и туники – неуставную одежду носить запрещалось. И это платье из простынь, конечно, было не каким-то шиком, а политическим прорывом.

Одна из подруг заметила, что парень с любопытством глазеет на них, и со смехом кивнула в его сторону. Люк почувствовал, как краснеет, захотелось провалиться на месте, но женщина в платье обернулась и тоже посмотрела на него. Смущенная и гордая улыбка осветила ее уставшее лицо; она разгладила мятые заломы на юбке – и сделала это очень женственно.

Люк уже не знал, куда его несут ноги. Позади остались хорошо знакомые районы, и он углубился в неизвестное. Вероятно, было время обеда, потому что, как только его нос уловил вкусный запах, под ложечкой засосало.

Запах тянулся из окна второго этажа общежития, выходившего во двор. Это была комната в семейном общежитии, из чего следовало, что там проживает семья с несколькими детьми, которая могла разместиться в одной комнате. «Семья с несколькими детьми» означало – детей не менее трех.

В окне показалась голова чернокожей женщины, кожа ее блестела, и она махала полотенцем, выгоняя из комнаты легкий белый дымок.

– Прости, малыш! – крикнула женщина, увидев Люка. – Вчера с фабрики залетела к нам парочка кур, но лишних у нас нет – даже для такого хорошего парня, как ты.

Она рассмеялась низким грудным голосом и исчезла в окне. Люк не обиделся – просто стоял под окном, наслаждаясь ароматом.

В окно высунулась девочка чуть старше десяти лет, с пышными вьющимися волосами, которые с трудом удалось усмирить двумя косичками. Она приложила палец к губам. В другой руке она держала комок салфетки, который и бросила Люку. Он изловчился и поймал. Это был комок туалетной бумаги, но внутри, как невероятный приз в конце игры, прятался горячий кусочек мяса, посыпанный солью и перцем.

Люк засунул его в рот и поднял голову, чтобы поблагодарить. Но девочка смотрела куда-то ему за спину. И вдруг сама нарушила собственный запрет на молчание, крикнув:

– Беги!

Люк обернулся.

Он ничего не успел сообразить – ноги уже несли его сами. Мозг включился только через несколько кварталов. За спиной все еще слышался топот. Мужчина бежал слишком быстро для своих внушительных объемов.

Люк знал, кого он увидит, если оглянется. Только один человек в Милмуре носил такую форму и имел такое телосложение и такую бычью шею. И Люк узнал этот голос, который выкрикивал его имя.