нож в то время, когда оборотень находится в звериной сущности, то он уже не сможет принять человеческий облик. Хотя я думаю, что это не общий случай, а какой-то частный, нашедший отражение в людских байках. Что еще сказать, чаще всего превращаются в лис, волков, медведей, вепрей, тигров. Это в зависимости от места жительства, исчезающе редко превращаются в экзотических животных, которые не типичны для местности. Только если оборотень – заезжий. Часты также кошачьи оборотни и раткины, коими мы с тобой стали. Реже встречается превращение в рептилий, акул, птиц, летучих мышей, насекомых. Куда девается масса тела для превращения с уменьшением размера, я даже не представляю. Оборотни могут похвастать чрезвычайно высокой живучестью и ускоренной регенерацией. Против этих существ рекомендуется применять серебряное оружие. Но, в принципе, можно и другими средствами одолеть, например, если постараться и обычными мечами порубить мелко. Теперь мы переходим к нашей ситуации. Как ты сам мог убедиться, мы перекидываемся быстро, не испытывая при этом неприятных ощущений, вместе с одеждой и прочими навешанными вещами, и в существо гораздо меньшего размера. Мы практически истинные оборотни, поскольку неудобств перекидывания лично я не заметила, а опасность нам представляет разве что проявление звериных черт, но, я думаю, мы сможем избежать этого, соблюдая осторожность и умеренность. Естественное объяснение такому везению – путь становления. Мы ведь стали оборотнями в результате укуса. Причем не кого-нибудь, а самого крысиного царя. Но, опять же, это только предположения… Такие дела, Саймон. Ты ныне оборотень. Я, кстати, тоже. Крысодлак, по классификации. С чем нас и поздравляю.

Коар почти коснулся горизонта, когда лес кончился, и перед спутниками открылась равнина. Лайза решила устроить ночлег.

Саймон растянулся на траве, широко раскинув в стороны руки. Неподалеку трещал, пробуя сучья на вкус, костерок. Над землей витал душистый запах степных трав, которых еще не коснулась осень. Чародейка сидела по другую сторону костра, опираясь на отставленные назад руки и, запрокинув голову, смотрела вверх. Бард сел, прокашлялся.

– Это очень древняя песня. Говорят, еще от Древних. Обычно ее исполняют под музыку, но я попробую так, что называется – акапелло. Ты не против?

– Нет конечно.

Бард еще раз прочистил горло и тихим проникновенным голосом запел:

– В сером небе догорает

Миной взорванный закат.

Над планшеткою вздыхает

Смертью меченый комбат.

С боем вышли мы из плена,

И без сил упав в траву,

На окраине Вселенной

Мыслью я тебя зову.

Усталой птицей

Наш костерок дымится,

Бросая искры в лицо.

Авось приснится

Твоим святым ресницам

Мое простое без слов…

Письмецо2.

День 29

Лес остался позади. Спутники неторопливо шли по бескрайней равнине. Лайза оглядывалась первое время, опасаясь погони, но вскоре и на чародейку подействовало спокойствие вечной степи. Пока их преследователи сообразят, что беглецы покинули лес, пока определят, в какую сторону направились, пока догонят. Хотя догнать можно быстро. Да и направление узнать средствами магического поиска возможно без затруднений. Но поиск тоже не всегда работает. Иными словами чародейка успокоилась и наслаждалась свежестью и простором степи.

Немного мешало отсутствие пищи. Но эта проблема решилась неожиданным образом. В крысиной форме животное чутье помогло спутникам найти съедобные растения, внешне неприглядные, зато с большими мучнистыми корнями, оставлявшими долгое чувство сытости.

Вечером того же дня путешественники вышли на узкую, однако хорошо наезженную дорогу. Идти стало немного легче, но странники продолжали идти не торопясь. Уже стемнело, когда их нагнал большой караван. Длинная вереница груженых подвод тянулась по дороге, поднимая облака пыли.

Лайза и Саймон встали на краю дороги, рассчитывая попроситься идти с обозом. Но первая телега, поравнявшись с путниками, не поспешила остановиться. В принципе, это понятно – дела. Некогда беседовать с каждым встречным-поперечным.

– Эй, на телеге! – крикнул бард, за что был немедленно облаян бежавшей рядом с повозкой собакой.

– Что тебе, путник? – равнодушно поинтересовался караванщик, не останавливаясь и не притормаживая, тем самым вынуждая спутников идти рядом с телегой, благо двигалась она не быстрее спешащего пешехода.

Собака тем временем подбежала к чародейке, однако не залаяла, а напротив – ткнулась носом в ладонь и дальше побежала у ног девушки, изредка посматривая вверх.

– Куда путь держите?

– На восток, до Ло.

– Попутчиков возьмете? – продолжил бард.

– Мы не благотворительный обоз. Впрочем, можете купить место. Обратитесь к интенданту, он в третьей повозке.

Спутники немного замедлили шаг, поджидая указанную телегу. Это оказался большой фургон, влекомый тремя парами лошадей. На крики спутников из фургона выглянула лысая голова, хмуро поинтересовавшаяся, что им надо.

– Место в караване.

– Серебряная монета с человека.

– Лайза, у нас есть такие деньги?

– Понятия не имею.

Чародейка порылась в карманах, выудила оттуда горсть монет разного достоинства. После отсчета необходимой суммы на ладони девушки осталась всего пара медяков.

Интендант взял деньги, выдал бумажку с болтающейся на веревке печатью и указал идти к десятой повозке.

Разместившись на указанной повозке среди наваленных кучей больших свертков, Лайза с хмурым видом ткнула пальцем в один из тюков. Стащила пару на дно телеги, подвинула еще один в сторону, устроив некоторое подобие кресла. Неодобрительное бормотание возницы было проигнорировано. Саймон присел на краю телеги, свесив ноги. Собака некоторое время бежала рядом, махая хвостом, потом запрыгнула на повозку и улеглась на тюках, высунув язык и поглядывая на чародейку.

– Никогда я не разделяла поговорку о том, что якобы лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Шли спокойненько, наслаждались видами. Теперь вот трясемся в пыли. Хм? – пожала Лайза плечами.

– Эй, караванщик, а когда тут поселения-то какие-нибудь появятся?

– Ну, если дорога в порядке, то послезавтра будет погост Хлынино. На четвертый день будет поворот в Рэйвенхольм, но мы туда не ходим.

– Понятно, спасибо.

День 30

Нежные краски утра несколько улучшили настроение чародейки. Лайза бодро шагала рядом с повозкой, разминая ноги, и весело насвистывала какой-то мотив.

– Фью-фью-фьююю......... Фьюю-фью-фью-фьюю-фьююю...... Фью-фью-фьююю......... Фьюю-фью-фью-фьюю-фьююю...... Фью-фью-фьюю-фю-фю-фью-фьююю… Фью-фьююююю-фьююю…

– Не свисти, денег не будет, – добродушно окликнул ее возница.

– А у меня и так нет, – отмахнулась чародейка. – Все ушло на оплату места в караване.

– Лайза, а куда мы направляемся? – поинтересовался бард. – Какой у нас план?

– Что такое Рэйвенхольм? – вместо ответа спросила Лайза.

– Крупный город, морской порт, добыча угля.

– Значит, пойдем туда. Морской порт – это звучит многообещающе.

***

Над маленькой полянкой небольшой рощицы, что росла в степи недалеко от Белого Леса, появился небольшой, размером с кулак, лучистый шарик, светящийся густым фиолетовым светом. Провисев мгновение неподвижно, он начал летать по расширяющейся спирали. Облетев так всю