посмотрела на меня.

— Я вам кое-что расскажу, — проговорил я. Я не боялся быть подслушанным, так как после того, как вернулся из ФСБ после общения с Гаевым, обыскал номер и обнаружил два микрофона: один в комнате, другой — почему-то в туалете. По-видимому, те, кто их ставили, полагали, что именно там будут вестись наиболее секретные разговоры. Что ж, у каждого сови представления. — Да, я знал Яндиева, мы с ним когда-то работали по линии ФСБ. Он был нашим информатором. И сейчас мы с ним встречались, чтобы понять, что происходит в городе, крае, почему после довольно долгого перерыва тут снова начали рваться бомбы.

— И вы что-то узнали?

— Почти ничего. Ему было известно немного, ведь он отошел от движения. Но некоторые любопытные вещи он все же сообщил.

— Какие?

— В городе появились боевики. Вернее, не в городе, они находятся где-то в окрестностях.

— Но надо же сообщить об этом немедленно ФСБ! — воскликнула Ирина.

— Я полагаю, что эта организация знает об их появлении.

Ирина пристально посмотрела на меня.

— Что вы имеете в виду?

— Я не знаю.

— То есть, как не знаете, что вы имеете в виду?

— Я довольно долго работал в ФСБ, причем, последние годы аналитиком и кое-чему научился. Передо мной часто ставили задачу на основе каких-то мимолетных фактов, иногда совершенно не связанных между собой, найти между ними связи и сделать прогноз о возможном сценарии развития событий. — Я посмотрел на нее и увидел, что Орестова меня слушает с неослабевающим вниманием. — Сейчас речь идет скорей не о логическом анализе, а об интуиции. Так вот, в данном случае интуиция мне подсказывает, что тут что-то не так, что-то готовится.

— Что готовится?

— Этого я не знаю. Я не могу пока связать в один ряд разрозненные факты, но чувствую, что между ними существует незримая связь. Не исключено, что даже многие участники этих событий не знают о ней, а просто выполняют отведенные им роли. Но вполне возможно, что есть некто, кто всем дирижирует. Вот собственно и все, что я могу вам сказать на данный момент.

— Но из ваших слов я почти ничего не поняла. Готовится некое событие, но что за событие неизвестно.

— Именно так, — подтвердил я.

— Пусть даже все так и есть, как вы говорите. Но прочему вы не хотите поделиться своими подозрениями с ФСБ. Не с местными, так с московскими.

— Но что я им могу сказать. Если говорить о фактах, то они их знают гораздо больше. А подозрения. От них нет никакой пользы. Если вы подозреваете, что вас хотят убить, но понятие не имеете, кто этот злоумышленник, какой толк вам от этого знания.

— Но я могу, по крайней мере, скрыться.

— В таком случае то же самое следовало бы сделать и при нынешних обстоятельствах. Вы готовы уехать и отказаться от борьбы?

— Я вам уже отвечала на этот вопрос. А вы готовы?

— Вы же видите, чемоданы я не покую.

Орестова задумалась.

— Что вы намерены делать?

— Сам бы хотел знать.

— Но если боевики где-то неподалеку, их надо же искать! Ведь они могут совершить новые теракты.

— Для того они тут и появились. Но где искать и какими силами? Они отлично вооружены.

— И вам совершенно неизвестно их даже приблизительное местонахождение. У меня такое ощущение, что вам что-то не договариваете.

Несколько мгновения я колебался с ответом.

— Да, Анвар назвал мне приблизительное место, где они могут скрываться. Но это большой район, и вполне возможно, что они его покинули. Это опасно долго находиться в одной точке, могут заметить.

— Все равно, мы должны проверить.

— Кто мы?

— Я, вы, Володя.

— Да вы сошли с ума, если мы на них, не дай бог, наткнемся, они нас перестреляют, как зайцев.

— Может быть, и перестреляют. Но и ждать, когда они что-то опять взорвут, мы тоже не можем.

— То, что вы предлагаете, бессмысленно.

— А что не бессмысленно? Ждать, когда тебя подкинет вверх взрывная волна и разбросает кусочки твоего тела на большое расстояние? Я однажды видела, что осталось от человека после взрыва. Страшней и ужасней зрелища представить невозможно. Я целый месяц не могла нормально спать. И если вы не доверяете местным сотрудникам ФСБ, то ничего другого нам не остается.

Я подумал, что может быть, она и права. То, что предлагает Ирина, разумеется, безумие, но и безумие сидеть, сложа руки. В ситуации, когда верить нельзя абсолютно никому, приходится совершать поступки, которые при других обстоятельствах никогда бы не совершил. Но неужели она не боится? Ведь отправиться на поиски отъявленных головорезов, все равно, что сунуть голову в пасть льва.

— Я подумаю над вашим предложением, — сказал я.

— Мне кажется, дорог каждый день или даже час.

— Самые опасные операции, это не те операции против опытных и опасных преступников, а операции неподготовленные. В них опасность подстерегает на каждом шагу.

— Вам видней.

— Именно так.

— И долго вы будете готовиться?

— Не знаю, но я постараюсь, как можно быстрей.

Ирина встала.

— Я буду ждать вашего сигнала. До свидания.

Неожиданно для меня она подала мне руку. Я с благоговением осторожно сжал, словно бы они были хрустальные, ее тонкие и нежные пальчики.

Глава 26

Разговор с Орестовой поверг меня в состояние, который я бы назвал стопор. Я просто не знал, как следует поступить. С одной стороны трудно было поверить, что Ирина намерена выслеживать бандитов, но с другой стороны она высказалась на этот счет настолько ясно и не двусмысленно, что по иному интерпретировать ее слова было просто невозможно. Мысли, словно табун необъезженных лошадей, метались в разные стороны, и я никак не мог принять никакого решения. Но при этом я четко понимал, что решение принять обязан, иначе мне никогда не видать ее, как своих ушей в мире, где разбиты все зеркала. Но еще глупей было бы бездумно броситься в эту авантюру, не выяснив все, что только можно выяснить, и не подготовившись к ней настолько, насколько это возможно при нынешних условиях.

Следующий час после ухода Орестовой я провел исключительно в интенсивных размышлениях. Нельзя сказать, что эти усилия принесли обильные плоды, но, по крайней мере я наметил хотя бы какие-то контуры предстоящих действий. Правда, уверенности в том, что действовать именно таким образом я у меня не было никакой.

Первым делом я позволил неизвестному мне Ахмеду, чем телефон дал мне Анвар.

На мой звонок отозвался мужской голос с сильным кавказским акцентом. Причем, он был таким сильным, что некоторые