хочешь узнать, то говори быстрей? Мне домой пора.

— Да, еще есть один вопрос. Мне надо завтра раздобыть три Калашникова.

— Ну, это не проблема, здесь этого добра до черта. Надо, гранатомет достану.

— Ты случайно не оружейную лавку держишь?

Ахмед внимательно посмотрел на меня.

— Когда надо, то и оружейную, — усмехнулся он. — Приходи завтра на Центральный рынок, спроси Ахмеда. Там все меня знают. И получишь свой товар.

— Договорились.

— А теперь поехали.

Мы сели в машину и при полном молчании домчались до города. Ахмед высадил меня у первой же автобусной остановки.

— Дальше сам доберешься, — сказал он и умчался.

Глава 27

Утром я решил пройтись по городу. И удивился одному обстоятельству, как много на улицах было вывешено портретов Ирины, рекламных щитов, призывающих голосовать за нее, цитировавших ее высказывания. Еще пару дней назад ничего подобного не наблюдалось, наоборот, со всех заборов и домов смотрело грубоватое лицо Перегудова. Судя по всему, штаб Орестовой принял решение резко повысить свою активность.

Невольно я раздумывал, к каким возможным последствиям приведет эта инициатива? Перегудов не пройдет спокойно мимо нее, тем более, когда он начинает говорить о своей сопернице, у него от ненависти дрожит голос, а глаза начинают гореть, как факела. Да и мы, как организация, которая работает на его победу, обязаны отреагировать на брошенный нам вызов.

Мое предположение оказалось верным, наступление противной стороны не прошло не замеченным. Зазвонил мой телефон, и я услышал голос Дианова.

— Генерал рвет и мечет, требует вас к себе. Эта Орестова совсем распоясалась. Она обвинила его в фашизме.

А это было уже что-то новое.

— Хорошо, я возвращаюсь.

Перегудов кипел от ярости, как чайник. Его лицо было красным, словно после парилки. Он метался по номеру, словно тигр по клетке.

— Ты читал, консультант, что заявила эта сука? Вот полюбуйся.

Он бросил мне прямо в лицо целую пачку листовок. Я уклонился, и они упали. Я поднял одну из них.

Тон листовки был действительно непривычно для Орестовой резкий. Правда, Дианов несколько преувеличил, нигде Ирина не называла Перегудова фашистом. Зато она прямо писала, что существует сговор местных властей и одного из претендентов на должность губернатора с целью нагнетания напряженности. Эти люди организуют взрывы, используя для этого криминальные элементы. И все для того, чтобы запугать жителей, заставить их поверить, что для наведения порядка они должны пожертвовать своей свободой ради того, чтобы к руководству края пришел бы человек, готовый на любые, в том числе самые крайние меры. На самом деле речь идет о сохранение власти той прослойки людей, которая на протяжение всех последних лет грабит регион, правит им так, как некогда правили феодалы в своих вотчинах.

— Видишь, что она пишет. А ты с ней шашни разводишь. Думаешь, мне ничего неизвестно. Тебе что трахаться больше не с кем. Да я тебе сейчас сто самых красивых телок приведу. Максим, чтобы к вечеру обеспечить ему баб в неограниченном количестве. Головой и не только головой за это отвечаешь.

— Не надо мне никаких баб, — резко ответил я в тоже время в глубине души признавая справедливость этих обвинений. — А с Орестовой поддерживаю отношения. И собираюсь поддерживать. Это помогает нашей работе, помогает своевременно узнавать о некоторых шагах соперника. И какое, черт возьми, я имею отношение к этой листовке, у нее свой штаб, там сидят грамотные люди, вот они и строчат всякие там пасквили. Мы занимаемся своим делом, они — своим. И ничего тут особенного нет.

— Как нет ничего особенного? — едва ли не взревел Перегудов. — Да ты погляди, в чем она меня обвиняет. Что я взрывы подстраиваю. Да я эту суку по судам затаскаю!

— Прямых обвинений вас в этом нет, это не более чем намек. Да и не столько вас, сколько некие власти. Так что шансов на благополучный исход судебного разбирательства мало. Да и когда он начнется, все уже будет далеко позади. Кому нужно будет любое решение суда.

— И что ты предлагаешь, консультант, этими бумажками утереться.

— Да нет, реагировать на них надо, вот только как. Если лоб в лоб, то только усилим подозрения в справедливости намеков, надо идти в обход.

— Пока мы будем идти в обход, она губернатором станет, — мрачно произнес Перегудов.

— У нее нет шансов, по всем опросам она не набирает и половина из минимального количества необходимых голосов.

— Сейчас не набирает, а на выборах наберет, — спрогнозировал Перегудов. — Запомни, если это случится, я тебе самолично яйца оторву. Так что ей ты все равно не понадобишься. Поэтому не надейся, консультант. Хочешь попасть к ней в постель, я не возражаю, но только после моей победы. А сейчас и не надейся. Тот, кто затевает со мной такие игр, обычно кончает плохо.

Я посмотрел на Перегудова и понял, что тот совсем не шутит, он действительно мне угрожает. То, что он мне по-настоящему никогда не доверял, это я понимал всегда, но сейчас его недоверие вышло на качественно иной уровень. А это уже опасно.

— Я работаю на вас и только на вас, — сказал я. — Я не из тех слуг, кто служит сразу обоим господам. А угрожать мне я никому не советую, я не тот, кого можно запугать. Кое-где побывал и кое-что повидал. Причем, такое, что никому не пожелаю этого увидеть.

Что-то вдруг словно бы толкнуло мне в спину, я обернулся и увидел, что позади меня стоят Сабов и Леонид, а так же еще несколько сотрудников нашего центра. И все внимательно внимают нашей перепалке с Перегудовым.

Кажется, тот понял, что перегнул палку. И решил идти на попятное. Надо отдать должное Перегудову, он, как флюгер на сильном ветру, умел быстро менять направление своего движения, не упорствовать на чем-то одном, и если ситуация требовала быстро изменять свою позицию.

— Ладно, не сердись, — сказал он примирительно, — я знаю, ты человек слова. Всегда выполняешь свои обещания. Этим ты мне и нравишься. Я сам такой. И в твою личную жизнь влезать не хочу. Но ты же видишь, какая напряженная складывается ситуация, враг не дремлет, а предпринимает все новые наступления. А я не люблю, когда меня загоняют в угол, я обычно начинаю огрызаться, кусаться. Слышь, консультант, мы тоже должны подготовить писульку, надо вдарить по этой сучке настоящим залпом. Чтобы пронзить насквозь. Ты меня понял?

— Понял. Я согласен, вдарить надо. Но нужно все тщательно продумать, Если мы просто начнем ее оскорблять, то только навредим себе, покажем, какие мы хамы. Нужно найти