Обернувшись, я увидел ветхого старика в каком-то рваном тулупе и мятой соломенной шляпе.

— Приветствую тебя, славный бог дорог! — улыбнулся я. — Рад видеть!

— И я тебя тоже, смертный! — сверкнул молодыми белыми зубами старикан.

— Как-то у тебя головной убор не по сезону, — заметил Та’ки.

— Да уж что под руку подвернулось — то и надел, — вздохнул Гермес. Театрально сняв шляпу, он шутливо поклонился моим наставникам. — Хорошо стоите, товарищи боги! Воздухом дышите, выпиваете. Аж завидно. Вот я и подумал — а не присоединиться ли мне к вашей чудной вакханалии?

— Здесь нет никакой вакханалии, — заметил Эреб с некоторым раздражением в голосе.

— Ну, то, что ее пока еще нет, еще не означает, что ее и не будет, — заметил Гермес. И, обернувшись ко мне, сказал. — А не создашь ли ты и для меня этого чудного напитка!

— Что, действительно так чуден? — как-то нехотя и недовольно спросил Эреб.

— Знал бы ты, как плохо мне потом после него было! — с таким искренним восторгом воскликнул Гермес, что я рассмеялся.

— Ты так говоришь, как будто это лучшая характеристика, — сказал я и призвал еще один бокал коктейля.

— Для меня это очень хорошая характеристика, смертный, — заметил Гермес. — Поскольку я пил, и снова пил — и мне не надоедало!

— Просто это был новый для тебя напиток, — предположил я. — Но ведь существует еще множество всяких других, которые ты еще не пробовал!

Эреб сначала с интересом покосился на опустевший бокал в руках у шумного Гермеса. Потом — на Та’ки, который уже принюхивался к моему вискарю.

— Учитель, может быть, и для тебя создать что-нибудь? — осторожно предложил я.

— Это вряд ли, — уже как-то не очень уверенно отозвался Эреб.

— Само собой — у вас же никакой закуски нету! — фыркнул Гермес. — Да и присесть негде. Сейчас я все организую!

Он тут же пропал, оставляя на собой световой след. И не успел это след растаять, как перед нами появился круглый столик с дымящимся мясом и вазой с фруктами, четыре стула и улыбающийся помолодевший Гермес.

И то ли от вискаря на голодный желудок, то ли от чего-то еще мне вдруг стало весело.

Знала бы Стефания, в какой компании я бухаю! Боже правый...

Или, вернее — боги правые!

— Ты забыл — мне стул не нужен, — заметил Та’ки, усаживаясь прямо на землю.

— А он и не для тебя, — сказал бог, и в это мгновение рядом с ним возникло еще одно световое пятно, зеленое, из которого вышла прекрасная Морриган в зеленом платье и черной меховой накидкой.

— Здравствуйте, мальчики! — с обворожительной улыбкой сказала она. — Я тут поймала по пути нашего шустрого друга...

— Ну и отлично, присоединяйся! — отозвался Та’ки, благосклонно кивая своей мохнатой головой.

— Вот и я решил, что без дам тут как-то пресно! — сказал Гермес.

Морриган с улыбкой подошла ко мне.

— Ну, привет, создатель интересных зверей.

— Здравствуй, — сказал я.

— Боги, у вас тут мальчик совсем замерз! — с упреком крикнула остальным Морриган. И, сбросив с крепкого плеча накидку, вручила ее мне. — На, укутайся.

— Да что ты, мне не нужно! — запротестовал я.

— Не глупи, тут только тебе одному может быть холодно, — резонно заметила она и величественно уселась на один из стульев. — Так что вы здесь такое странное пьете?

— А что хочешь, то и налью, — сказал я. — Опиши, какой вкус тебе нравится?

— Хочется сладкого.

— Ну тогда давай попробуем вот это, — я провозгласил бухалово и подал богине бокал мартини. — Если не понравится, сделаю что-то другое.

— А чего вы здесь в такой тишине? Ни танцовщиц, ни музыки, — протянула Морриган. — Гермес, может, метнешься за Грациями? Я только валькирий могу пригласить, но они не очень компанейские девушки.

— Сейчас организуем! — блеснул зубами Гермес и снова растаял.

Тут я почувствовал, как кто-то коснулся моего локтя.

Обернувшись, я увидел Эреба. Его лицо под капюшоном выглядело почти страдающим.

— Знаешь... Сделай мне чего-нибудь покрепче?.. — негромко проговорил он.

Я лучезарно улыбнулся.

— С удовольствием, учитель!

Так я начал разложение дисциплины школы начертаний, еще даже не переступив ее порог.

Глава 17. Орел или решка

В школу начертаний мы явились уже ночью.

Вернее, не явились, а вывалились из кривого портала, который кое-как с третьей попытки создал наш славный новый учитель. Световое пятно возникло примерно в метре от пола, так что, сделав из него шаг, мы с грохотом выстелились на каменном полу, роняя всю свою ношу — мешки с барахлом, труп мародера, мои доски и самого Эреба, который после пары бокалов коньяку превратился в малоподъемную недвижимость.

— Твою мать! — выругался я, потирая ушибленный зад. — Графыч, живой?

— Кажется, — простонал тот в ответ — и первым делом бросился поднимать многоуважаемого учителя. В отличие от нас, старика жесткое приземление ничуть не смутило: широко раскинув руки, он заулыбался, как невинный младенец, и принялся громогласно храпеть.

Везет же богам!

Я почти не пил, опасаясь неприлично расплескаться после перехода по полу новой школы. А этим — и мороз — не мороз, и портал — как дверь в соседнюю комнату.

Кстати, о комнатах.

Я осмотрелся.

Увы, нас занесло вовсе не в святилище Эреба в школе начертаний. А в какой-то широкий коридор, едва освещенный тусклыми масляными лампами, закрепленными под потолком на расстоянии примерно пятидесяти метров друг от друга. С правой стороны он упирался в тупик, где вокруг небольшой статуи полуобнаженного читающего мальчика располагались четыре скамейки. А влево коридор тянулся довольно далеко и вел мимо несистематично расположенных по обе стороны дверей к ярко освещенной лестнице.

— Та-аак... — вполголоса проговорил я, озираясь по сторонам. — Ну, есть шанс, что мы по крайней мере действительно в школе...

— Учитель Эреб! — вежливо позвал старика Графыч, слегка встряхнув у себя на плече. — Учитель! Куда нам идти?

— Добудишься ты его, держи карман шире, — хмыкнул я, пытаясь сообразить, что нам теперь делать.

Как-никак, репутация Эреба оказалась в наших руках. И я не мог подвести старика, которого