— Фи, юноша, — поморщилась Ковригина. — Я думала, вы оригинальнее. Ладно уж, кладите, — смилостивилась она. — Давайте перекурим, а через пару часов — подходите. Похоже, вам эта экспертиза действительно нужна, иначе к чему бы вы стали разыгрывать весь этот спектакль…

Когда ровно через два часа Тропников постучался к Ковригиной, заведующая лабораторией протянула ему акт исследования.

«Кровь с тротуара, то есть места происшествия, относится к АВ-группе (четвертой) и идентична по групповым и антигенным свойствам крови, находящейся на бинте «подозреваемого Ж.», — прочел Тропников в выводах экспертизы.

Попрощавшись с Ниной Алексеевной и, перекинувшись с ней несколькими шутливыми фразами относительно гитары и предстоящего концерта, Тропников вышел в коридор. И только там, набирая по мобильному номер Корначева, он в полной мере осознал возможные последствия той ночи, когда они с шефом после роскошного ужина с коньяком остались в квартире расстрелянного Лебедянского. Ведь «подозреваемому Ж.», киллеру с погонами подполковника, при его отменной спортивной подготовке, не хватило до балкона квартиры, где они спали мертвым сном, каких-нибудь нескольких метров.

Узнав от начальника вооружения, что Журавлев не сдал пистолет и, вероятнее всего, оружие находится при нем в больнице, Корначев решил действовать без промедления.

Поставив начальника Следственного управления прокуратуры Романова в известность относительно последних событий, он получил разрешение на арест подполковника. Затем, поскольку операция подобного рода считалась делом крайне деликатным, Корначев подключил к ней спецподразделения собственной безопасности МВД столицы. Мобильный телефон Журавлева был поставлен на прослушивание. И почти сразу же дежурному по оперативной связи удалось зафиксировать единственный звонок, который раздался из «Склифа».

Но когда группа захвата, прибывшая на трех автомашинах с мигалками и сиренами, перекрыла входы и выходы огромного комплекса с прилегающей территорией, Журавлева в больнице не оказалось. Мало чем помог опрос персонала и соседей подполковника по палате. А вскоре одна из уборщиц, сухонькая старушка Дарья Матвеевна, обнаружила в туалете приемного покоя куски гипса в хозяйственном пакете, смятый бинт со следами крови и брошенные костыли. Так тайное стало явным.

Не прошло и часа, как приметы Журавлева, одежда, в которой он ушел из палаты, сведения о том, что он вооружен и особо опасен, разнеслись по всем подразделениям милиции, патрульным машинам и постам ГАИ Москвы. А фотолаборатория экспертно-криминалистического отдела срочно отпечатала около двухсот фотографий подполковника. Ирония судьбы: образец фотоснимка для массового тиражирования был изъят с доски почета МУРа.

Понятное дело, шила в мешке не утаишь. И зашумел МУР, здесь все знали Анатолия Журавлева, известного сыщика, начальника убойного отдела по расследованию убийств. В уголовном розыске Журавлев начинал с рядового оперативника. Так, постепенно набирая очки, без особых взлетов и падений, дослужился он до подполковника. Очередная, полковничья звезда должна была упасть на его погоны буквально через несколько месяцев, возможно, к Новому году…

…Едва скрывшись из больницы, Журавлев проникся ощущением опасности. Времени, чтобы исчезнуть из столицы, ему было отпущено явно немного, возможно, считанные часы, даже минуты. Сам, не раз участвовавший в подобных операциях, он знал, что когда дело касалось задержаний сотрудников милиции, задействовались огромные силы: десятки подразделений родной милиции, прочих силовых структур. Поскольку большинство тех, кто приступил к руководству операцией, знали начальника убойного отдела, ему требовалось изыскать тот единственно верный, который позволил бы, если будет на то божья воля, уйти и скрыться.

Вжавшись в заднее сидение «Жигулей», уносящих его от «Склифа», Журавлев лихорадочно перебирал в памяти десятки мест и адресов, пытаясь определить тот, где бы он мог подобно мифическому карасю уйти на тихое дно, ставшей для него опасной Москвы.

Визит к многочисленным любовницам, с которыми его связывала ночная милицейская служба, он отверг сразу. Начало общеизвестное — выпивка, постель, к утру деньги на повторение пройденного накануне… К тому же женщины привыкли, что Анатолий Анатольевич ни минуты не обходился без телефона, задерживался у них ненадолго. А после очередного звонка ночь заполночь выпрыгивал из постели и, наскоро одевшись, убегал к ожидавшему его автомобилю — служба! Отпадал и второй вариант — отсидеться на квартире агента или сексота, помогавшего уголовному розыску. Их адреса, телефоны имелись не только у него, но и у подчиненных, к примеру, того же Синицына, возможно уже подключенного к операции.

Конечно, можно попытаться уйти за пределы Кольцевой, но и при этом варианте не было надежных гарантий. Постов ГАИ во всех направлениях от Москвы не один десяток. И если ориентировки уже разосланы, и в них, наверняка, имеются его фотографии.

Сбросив больничную одежду и переодевшись прямо в машине в легкий летний костюм, Журавлев почувствовал себя увереннее. В кобуре подмышкой вместе с пистолетом теперь соседствовало его уже ненужное служебное удостоверение, а в карман пиджака он положил паспорт на имя гражданина Дмитрия Васильевича Севрюкова, обычного горожанина с московской пропиской. Завершился маскарад сбриванием густых черных усов, предмета особой гордости и, как он считал, мужского достоинства. В результате произведенных манипуляций начальник грозного отдела МУРа в считанные минуты превратился в скромного, малозаметного директора ООО, выпускающего безобидные мягкие игрушки.

…Вскоре после этих событий, предъявив охране «Склифа» пропуск, дающий право на посещение больных, в палату к Журавлеву попыталась пройти эффектная блондинка, назвавшаяся двоюродной сестрой подполковника. Оперативный работник отдела безопасности ФСБ, подменивший обычную охрану, повертев в руках документ, якобы сверился с журналом, после чего, изобразив сожаление, вернул его девушке.

— Заходите завтра или перезвоните брату, — вежливо предложил он. — Господина Журавлева пару часов назад врачи отпустили из больницы до завтрашнего утра.

Разочарованно развернувшись на каблуках и задержавшись у зеркала в вестибюле, блондинка покинула «Склиф», после чего села в белую «девятку». Вслед за ней тронулась неприметная стареющая иномарка с сотрудниками наружного наблюдения… Но прежде чем «девятка» сдвинулась с места, к углу ее задней двери был приклеплен чувствительный мини-микрофон размером со спичечную головку.

Андрей Туманов, капитан сборной и «Арбата», сразу после позорного поражения в Тель-Авиве прочно занял место на скамейке запасных. Мучительно размышляя, он надеялся, что Родин уготовил ему это аутодафе, подобное для игрока его уровня электрическому стулу, на матч — другой, чтобы дать отдохнуть, а затем вновь включить в основной состав. Однако после игр с «Невой» и израильтянами он ни разу не выходил на поле, а в «Вечерке» даже промелькнуло сообщение, что у Туманова проявились симптомы частого недуга футболистов — слабости и растяжения паховых колец.