– Просто прорвало, – причитал Володя, пытаясь успокоить меня, пока остальные тренировали мышцы живота, дышали и косились в нашу сторону.

– Ты такой хороший! – хлюпала я.

– Выпей воды.

– Я бы без тебя пропа-а-а-ла!

– Да что ж делать-то, – качал головой он. И такое, поверьте, случалось чуть ли не каждый день. Оставалось только надеяться, что после родов все как-то нормализуется. А роды уже не за горами, практически даже уже и не за равнинами, а за ближайшим поворотом. И все мои мысли были только об этом. До тех пор, пока однажды не раздался телефонный звонок.

Был ранний вечер, начало декабря, но, как и всегда зимой, уже темно. Темнело вообще теперь очень рано, а светлело поздно и как-то неубедительно. Солнце только угрюмо поглядывало в нашу сторону, светить с полной силой оно не хотело, чем-то мы его прогневали. Так что жили в легком дымчатом сером полумраке. Было тепло, теперь все чаще мы финишировали вместо снега на траве. Тепло, сыро, туманно – странный пейзаж для Нового года в Москве. Оставалось только надеяться, что за оставшиеся три недели с лишним все-таки дождемся хотя бы слегка минусовой температуры.

Володя уехал к заказчику еще с обеда, хоть это и была суббота, и планировал провести там весь вечер. Он участвовал в каких-то переговорах, которые непонятно когда должны закончиться. Вообще-то Володя не любил устные переводы, так как они вынуждали его, как он выражался, «контактировать с внешним миром». Он предпочитал ковыряться в бумажках, сидя в своем кабинете, под звуки тихой классической музыки. Шуберта и Чайковского. И не пересекаться слишком много с реальными живыми людьми. Таков он уж был по своей природе, но сейчас, в преддверии даты Икс, хватался за любую работу, чтобы иметь возможность не думать о деньгах, когда они понадобятся.

– Надо же как-то окупать твои аппетиты, – шутил он. Но я видела, что он работает на максимуме возможностей, пока я прохлаждаюсь в домашнем уюте. Стоит ли говорить, что при мысли об этом я тоже плакала. Я плакала от любой мысли. Но в тот вечер все было тихо и спокойно. Я смотрела какое-то бессмысленное ток-шоу о пользе и вреде современных диет, и вид помешанных на фигуре женщин не вызывал ни жалости, ни сожаления.

Я сидела перед телевизором с миской персиков и следовала главной рекомендации врача, то есть расслаблялась и не думала ни о чем. Кстати, третий триместр беременности – это идеальный момент для того, чтобы не думать ни о чем. Никогда в жизни у меня не получалось делать это лучше, чем тогда. Мысли словно испарялись из головы в неизвестном направлении, оставляя вместо себя легкое шипение морской волны. И абсолютную пустоту, насыщенную только физическими ощущениями. Вот ребенок толкнулся ножкой, вот что-то кольнуло в спине, надо поменять позу. Вот кончились персики – надо что-то делать срочно. Позвонить Володе и сказать, чтобы на обратной дороге купил еще.

Я встала, что теперь давалось мне с трудом, подошла к своей сумке в коридоре, достала телефон, чтобы отправить эсэмэску по шаблону «Купи персиков». Я так часто об этом просила, что Володя, смеясь, создал мне в телефоне этот шаблон. Чтоб не мучилась. И только я начала отправлять СМС, как вдруг телефон зазвонил, и я, вот же дура, даже не посмотрев, кто звонит, взяла трубку. Настолько была поглощена мыслями о персиках, что подумала – это наверняка Володя, звонит узнать, не кончились ли они. Не надо ли купить.

– Диана? Привет! – раздался в телефоне голос Сергея. От неожиданности я распахнула рот и даже не стала ничего отвечать. – Диана, ты там? Привет, это Сергей! Алло! – его голос был сух, деловит, я понятия не имела, что ему от меня понадобилось, но выяснять это мне тоже не хотелось. Однако трубка уже была взята.

– Да, я тут, – откашлявшись, сказала я.

– А, отлично, – почему-то обрадовался он. – Как ты вообще? Как ребенок?

– Ждем-с, – пожала плечами я. С чего бы, интересно, он стал интересоваться моей жизнью? – А тебе-то что?

– Ну как, ты же мне все-таки не чужой человек. Хочу знать, что с тобой все в порядке, – фальшивил он.

– О, как мило! – вспыхнула я. – Через столько лет ты все еще не чужой человек? Вот не думала. А что Катерина говорит по этому поводу? Она тоже мне все еще не чужой человек? Конечно, мы же с ней родственницы по одному и тому же мужчине.

– Дина, не кипятись, – примирительно пробормотал Сергей. – Я хочу как лучше.

– Лучше бы ты не звонил мне, у меня все прекрасно.

– Уверена? – нехорошим тоном уточнил он.

– Я уверена на все сто, – зло бросила я. – Особенно в том, что это не твое дело. Но если уж тебе так интересно, я очень, очень счастлива.

– Рад это слышать, – глухо ответил он.

– Не думаю, что ты можешь быть за меня рад. В любом случае, у меня прекрасный человек рядом, который меня любит и заботится обо мне. И если уж на то пошло, я хотела сказать тебе большое спасибо.

– За что?

– За то, что ты меня бросил. Как подумаю, что могла бы глупо спустить всю свою жизнь в унитаз, проведя ее с таким человеком, как ты, – ужас охватывает.

– А с этим Владимиром, значит, лучше? – возмутился Сергей.

– В сто раз! – фыркнула я. – Он любит меня, он хочет моего ребенка, он привезет мне персиков.

– Скажи, Диана, неужели ты настолько не уважаешь себя, что стала торговать своим телом? – вдруг спросил Сергей. От неожиданности я замерла и почувствовала, как холодный пот стекает по моей спине.

– Что ты имеешь в виду? Что, черт возьми, это все значит? – прошептала я сухими губами.

– Нет, в самом деле! Он же просто хочет ребенка, а ты ему совершенно не нужна. Да, он пойдет на все, чтобы ты родила. И персиков купит, и все остальное. Но каково это – притворяться, что живешь с любимым мужчиной, который на самом деле просто платит, чтобы ты была функционирующей маткой?

– Откуда ты… Как ты смеешь!

– Я все знаю. Ты так и не нашла себе просто нормального мужика, – ядовито прошипел Сергей в трубке.

– Это твоя чертова мать тебе сказала?! – взвизгнула я.

– И что? Разве это не правда? – рассмеялся Сергей. – Ты просто маленькая испорченная врушка. Столько понтов, а сама просто как инкубатор! А еще выпендривалась, как незнамо что. Я всю голову себе сломал. А все так просто было. Кому ты нужна, милочка моя…

– Ты сволочь! – выкрикнула я и бросила трубку. И, конечно, зарыдала в голос, но было уже поздно, потому что яд, впрыснутый в меня сквозь телефонные радиоволны, распространялся по телу. И сквозь все слезы, пролитые на Володин ковер, я вдруг почувствовала, как яд доходит до моего ослабевшего от недостатка кислорода мозга и формируется там в виде мыслей «а ведь он прав» и «какая же я неудачница», и еще целой вереницы мыслей, о которых я уже давным-давно забыла, но которыми была полна моя голова в те времена, когда я жила с Сергеем Сосновским. Конечно, где-то в закоулках сознания болтался вопрос «как она могла ему все сказать», но другие мысли, более жесткие, более грубые и мерзкие, наваливались на меня и придавили, как бетонная плита. Я сидела на полу, раздавленная этим грузом неожиданно прозвучавшей правды. Кто я Владимиру – просто инкубатор! И никто же ведь ничего другого не обещал. Я сама согласилась на это, я даже никогда не считала, что могу быть кому-то нужна сама по себе. Как человек, как женщина. Никому и никогда.