— Откройте нам проход, — первым попытался разрядить все нарастающее напряжение Ительс, хотя и мог бы поклясться, что он вовсе не единственный, кто его почувствовал, — герцогиня дэй Крисдано неважно себя чувствует.

— Пусть огры поднимут вас сюда, — так же бесстрастно скомандовал глухой голос, — тут снята защита.

— Идем, — подступил к тени Изор, — я снова буду твоей лошадкой.

— Спасибо, — голос герцогини был кроток и учтив до тошноты, — но мне сейчас нужно немного отдышаться… перенеси сначала моего мужа.

Хатгерн протестующе засопел, хотя ему и польстило, с какой уверенностью лаэйра произнесла эти слова, впервые за прошедшие после ритуала дни признав его супругом, однако не понравилась сама необходимость расстаться даже на некоторое время. Но младший огр выжидательно смотрел на них, и в его взгляде герцогу чудилась и насмешка, и легкая укоризна, и нетерпение… поневоле пришлось подчиниться.

Как вскоре выяснил новичок, незнакомцев на стене было трое. Однако третий — нагард, судя по сходству с оставшимися у моста стражниками, — стоял чуть поодаль, всем своим видом выражая равнодушие охранника… или секретаря. Хатгерн лишь скользнул по нему небрежным взглядом и сосредоточил внимание на ближайшей паре туземцев. И сразу понял: коротышка, на ладонь не достающий до плеча своему сопровождающему, человеком быть никак не может, а стало быть, и с Таэльминой никогда не встречался. Но немедленно отвести от него взгляд герцог все же не сумел, уж слишком заманчивой оказалась невероятная прежде возможность вживую рассмотреть одного из представителей легендарных старших рас. Как выяснилось совсем недавно, никогда не бывших равными незадачливым гоблинам.

— Это герцог Хатгерн дэй Крисдано, — почтительно доложил невысокому незнакомцу Изор и бесстрашно сиганул вниз со стены.

Харн еле сдержал естественный порыв удержать мохнатого собрата по несчастью от этой безумной бравады. Даже шагнул было вперед, но тотчас разглядел невозмутимую ухмылку на лице незнакомца, который был повыше ростом. Герцог резко остановился и огорченно стиснул зубы, только теперь сообразив, зачем Таэль так рисковала, дразня Тарза. Хотела определить, как на самом деле он относится к своим правителям и, как следствие, насколько заботливо они сами обращаются со своими созданиями. Выходило, что неплохо, ведь обычно за тех, кого ненавидят, подневольные не бросаются ломать шею ценным пленникам.

И раз сейчас Изор обратился именно к молчаливому коротышке, значит, тот и есть один из жутких вампиров, сделал герцог новое предположение и еще раз пристально оглядел невозмутимого туземца. При внимательном изучении тот оказался не только невысок, но еще и тщедушен, имел чуть выпуклые, немного схожие с кикиморскими глаза, только черные и с желтым кошачьим зрачком. Кожу его рук и не имеющего возраста лица покрывали довольно густые серебристые волоски — ведь неправильно было бы назвать мехом мягкую и короткую, словно бархат, растительность, защищающую кожу вампира? Явно от солнца, если верить расхожим байкам.

Во всем остальном он был неимоверно похож на людей, не имел ни длинных ушей, ни рожек, а на спадавших на шею волосах цвета старого серебра носил обычную дорожную шляпу. Одет и обут вампир был точно так же, как поселенцы, в добротно выделанные кожаные сапоги и замшевые штаны с курткой.

— Не ожидали мы увидеть здесь славного победителя герцога Бентрея, — серьезно произнес своим бархатным голосом тот, кого Хатгерн люто ненавидел уже целых три минуты и потому ясно расслышал в его голосе отлично спрятанную насмешку и разгадал скрывающееся за ней недоверие и недружелюбие.

— Мы и сами даже в страшных снах не помышляли оказаться по эту сторону гор, — ринулась на защиту мужа едва ступившая на плиты верхней галереи Таэльмина, — а тем более встретить тут так много авантюристов и беглецов. Ой! А это кто? Неужели настоящий вампир?

— Он самый, — равнодушно глянув на девушку, соизволил ответить кошкоглазый и нехотя добавил: Я — Алдер.

— А я герцогиня Таэльмина дэй Крисдано, — снова превращаясь в светскую кокетку, премило улыбнулась ему тень и поклонилась так изящно, словно была одета в роскошное блио, а не в мальчишечьи штаны.

— Как нам известно, — сухо поправил ее молчавший до этого времени нагард, — приставка «дэй» тебе не положена.

— Как интересно, — фыркнула и не подумавшая оскорбиться или смутиться тень, опередив ринувшегося к ней Харна, — значит, вы все же шпионите за изгнанными.

— А ты догадлива… хотя и чрезмерно нахальна, — так же сухо процедил вампир.

Герцог зло скрипнул зубами и попытался хоть что-то сказать в защиту своей лаэйры, но она, так же мило улыбаясь, повисла у него на локте и приложила к губам мужа пальчик.

— Не обижайся на него, дорогой, он просто пытается вывести тебя из себя. Теперь я понимаю, с кого берет пример бедняга Тарз.

— Проклятье, — внезапно меняясь в лице, пробормотал обладатель бархатного баритона, — так ты взяла его под защиту, Мин!

Хатгерна снова всего передернуло от этого фамильярного обращения, но еще больше задел герцога сам тон. Невероятно доверительный, подобным говорят между собой лишь старые друзья или любовники, знающие друг о друге такие вещи, о которых не догадываются даже любящие родители или супруги. И если бы Харн не стоял рядом с Таэльминой пред лицом жреца и не видел ровного, ничуть не обожженного брачного рисунка на ее запястье, он сейчас не дал бы за целомудренность собственной лаэйры и медяка.

Но теперь он был в ней почти уверен и не хотел знать, отчего наглый туземец считает, будто имеет какое-то право на его тень. Сейчас Харн желал раз и навсегда поставить на место этого наглеца, и не важно, во что это ему обойдется. Все равно он уже потерял все ценное, что имел благодаря рождению и собственным трудам, кроме жизни и самоуважения, и ценил второе гораздо дороже первой.

— Какое ты имеешь право… — В голосе герцога слышался пересвист студеных зимних вьюг, но договорить ему снова не дали.

На этот раз остановил герцога такой же холодный голос вампира.

— Никто из вас сейчас не имеет на эту девушку никаких прав, и вы оба это знаете. Но все равно норовите по своим диким правилам устроить тут петушиные бои.

Харн слушал представителя старших рас, презрительно стиснув зубы, он вовсе так не считал, но начинал понимать, как права была тень, предупреждая о проверке. Вот и сейчас кошкоглазый снова пытается его на чем-то подловить. Зато бывший друг Таэльмины почему-то смотрит на нее, печально кривя губы, и в его прищуренных голубых глазах отчетливо читается искреннее огорчение.

— А кто, интересно, имеет на меня права? — В кротком голоске тени не было даже малейшего намека на насмешку или страх. Только чистейшее, по-детски откровенное любопытство.

— Неужели ты сама не знаешь? — высокомерно задрал нос вампир, и тень улыбнулась ему почти нежно.

— Я-то знаю… но ты почему-то считаешь иначе. И кажется, пытаешься навязать мне свое мнение, исходя из ваших диких правил.