фев. Демьяненко

26 фев. Абакумчик

7 апр. Азаров

14 июля Яхонтова

29 сент. Шаров(?)

14 окт Митрофанова'

И здесь Шаров… судья по списку, это был календарь — может быть выступлений, соревнований… может еще чего-то. Нужно проверять. Он переписал фамилии и даты в блокнот, пожалев, что не взял фотоаппарат. Тогда можно было сфотографировать лист и потом внимательно изучить.

Белов вышел из комнаты, у двери кухни он остановился и пару раз легонько стукнул по матовому стеклу. Затем приоткрыл дверь.

— Наина Иосифовна, можно вас на секундочку?

Оба родителя сидели на табуретках и настороженно слушали. В пылу она махнула рукой, но потом увидела Белова.

— Извините… я сейчас.

Женщина вышла за дверь и вопросительно взглянула на него.

— Вы знаете кто это? — спросил он. Лист замер перед ее глазами.

— Это… Червяков Костя… Господи… — прошептала она и тут же прикрыла рот ладошкой. — Его разыскивают⁈

Белов покачал головой.

— Т-с… ни слова родителям. Ясно?

Директриса кивнула.

— Мне нужно еще пять минут. Сможете?

— Да… наверное…

Женщина явно растерялась. Видимо, она успела прочитать что-то из текста под фотографией.

— Соберитесь. Вы должны выглядеть естественно, как будто ничего не произошло.

— Я… постараюсь.

На ее лице появилась вымученная улыбка.

Он шагнул обратно в коридор.

Аккуратно пришпилив розыскной лист на место, тщательно обыскал стол. В двух верхних ящиках ничего интересного не обнаружилось. Тетрадки, ручки, обломанные карандаши, стирка «KOH-I-NOR» (дефицит, сразу подумал Белов), несколько импортных жвачек, полпачки сигарет «Мальборо» и прочая мелочь. Зато глянув в нижний ящик, он сразу почувствовал, как по спине пробежал холодок. На него смотрела обложка книги «Криминалистика. Учебник для юридических вузов», под книгой обнаружилась жестяная коробочка из-под леденцов, доверху набитая долларами США, две видеокассеты «JVC» без наклеек, старинный увесистый кастет и фотография, на которой, несомненно, был запечатлен Витя Крылов в тот момент, когда он спускался с дородной женщиной по ступеням стадиона «Локомотив». Фотография была сделана с небольшого расстояния, линия горизонта наклонена. Значит, решил Белов, — фотографировали скрытно, «от бедра», прикрывая камеру коробкой или чем-то еще.

Скорее всего, эта женщина и есть соседка, о которой говорила Мария — мать Вити. Ее потом ограбили к тому же. Ниточки сходятся.

Он почувствовал азарт и возбуждение. Вот оно — счастье опера, когда крайне сложное, темное дело благодаря упорству и чуточке везения начинает постепенно проясняться.

Сейчас бы сюда опергруппу, наших ребят из экспертизы… — подумал он и тут же вспомнил, под чьим контролем находится дело.

Белов сдвинул фотографию. Под ней была еще одна. Та самая драка во дворе школы, сразу понял он. Двое взрослых парней держат школьника за руки, в то время как третий наносит удары. Снято со стороны калитки, где они недавно парковались. До места драки метров пятнадцать.

Тот, что слева, очень крупный, похожий на борца, держал школьника за волосы, второй справа наносил жертве удары по лицу, а третий спереди лупил по корпусу.

Школьник, довольно крупный паренек, стоял между ними, не сопротивляясь.

В кадр попал и четвертый участник драки — все тот же Витя Крылов. Когда сработал затвор камеры, Витя бросил увесистый портфель, и теперь тот летел точно в голову одного из парней. Еще секунда и ему явно не поздоровится. Вряд ли он успеет увернуться.

Белов вспомнил, чем кончилась драка — школьника отметелили будь здоров. Пришлось вызывать скорую и везти парня в реанимацию, откуда он и сбежал впоследствии при помощи все того же Виктора.

Он положил фото на место. Потом снова взял карточку в руки. Долговязый, в которого летел портфель… Белов присмотрелся. Жаль, нет лупы. В комнате было слишком темно, однако даже при таком освещении он увидел на руке татуировку — это явно был череп. Только довольно странный — сейчас таких наколок никто не делает.

Сюда нужно обязательно вернуться, — подумал Белов, с сожалением возвращая фотографию на место. Прямо сейчас он мог на основании найденных улик возбудить уголовное дело, но… требовалось санкция штаба. Но почему-то он был уверен, что улики исчезнут, а его отстранят.

Поколебавшись, он снова открыл ящик стола, вынул фотографии и сунул их в карман.

— Чего тебе терять уже, — едко сказал внутренний голос. — Давай, прячь улики.

— Помолчи, — ответил Белов. — Лучше внимательно смотри по сторонам, нет ли тут еще чего-нибудь, что я не заметил.

Небольшой комод с одеждой у стены ничего не принес. Однако Белов опять удивился, насколько аккуратно лежат вещи. Слишком аккуратно — также, как заправлена кровать. Как у солдата в казарме. Учитывая личность Червякова, в его комнате должен был твориться сущий бедлам. Однако здесь царил, именно так это можно было назвать — образцовый порядок. В какой-то момент Белов даже поймал себя на мысли, что комната выглядит нежилой. Не могло так выглядеть помещение, где проживает злостный хулиган.

Он ожидал увидеть что угодно, но не стерильную комнату, похожую на камеру или… больничную палату.

Вот… он теперь понял, какое чувство не покидало его с момента как он вошел сюда. Запах.

Едва уловимый, стерильный, отдающей больницей, неестественный запах, от которого выворачивает кишки. Уж лучше бы воняло куревом, дешевым вином, нестиранными тряпками и носками, даже дихлофосом или клеем «Моментом», который повадились нюхать подростки — чем угодно, только не этим.

Он вдоволь наглотался этого запаха в моргах и кабинетах судмедэкспертов.

Белов почувствовал мурашки на спине.

Он снова обошел всю комнату, обшарил все углы. Ничего.

Приоткрыл занавеску. Подоконник был пуст, кроме одной-единственной дохлой мухи, застывшей лапками вверх.

Думай, Белов, думай! — скомандовал он себе и тут же замер, глядя на тусклую желтую лампочку под допотопным абажуром из стеклянных подвесок.

Они медленно колыхались, серые тени скользили по тусклым зеленым стенам. Прямо под лампой на металлических растяжках покоилась круглая прозрачная колба небольшого размера — ее можно было принять за продолжение лампочки и в общем так оно было. Жидкость внутри колбы была наполнена приторным желтоватым светом, а внутри — в зловещей сомнамбулической невесомости застыл человеческий глаз.

Он смотрел прямо на Белова.

Глава 23

1941 год

— Мелких сильно не бить, ясно? — сухо сказал Червяков, разглядывая большой деревянный дом, который утром со стороны смотрелся совсем иначе, нежели ночью, когда они пришли сюда всей гурьбой после долгого блуждания по лесу.

— А че не стукнуть? Если мешаться будут… — возразил Длинный, потирая шею жилистой рукой.

— Потому что я сказал.