Альберто». Некоторые постояльцы выходят на порог, чтобы посмотреть на шествие.

– What happened?[34] – спрашивает девочка у своего отца.

Стоящая позади них Консуэло отвечает:

– Somebody murdered two girls few days ago. They are marching to force the government and find the guilty[35].

Консуэло благоговейно наблюдает за прохождением колонны. Многих она узнает, и те приветствуют ее кивком или взмахом руки.

– Чело, идем с нами, – говорит женщина, выходя из строя.

– Не могу, много работы.

– Это важнее. У вас не будет работы, если туристы перестанут приезжать из-за отсутствия безопасности.

– Знаю, но я не могу, – решительно отвечает Консуэло, разворачивается и идет искать Элену. Она спрашивает одного из работников о своей племяннице и получает ответ: «Ушла некоторое время назад». Похоже, придется нанять другую сиделку для сестры, пока ее племянница не возьмется за ум и за дела гостиницы.

* * *

В нескольких метрах от палаты Умберто Франко Элена Гальван наблюдает за неспокойным дыханием и застывшим выражением лица Хосе Марии.

– Хосема, – тихо обращается она к нему и чувствует себя слегка нелепо, разговаривая с тем, кто ее не слушает. Хотя считается, что люди в коме все слышат… – Ты должен проснуться и объяснить мне случившееся с Игнасио. Почему вы были вместе? Я совсем недавно узнала, что Игнасио – не Игнасио, а Мануэль. Он сын детоубийцы и взял другое имя. А его брат сидит в тюрьме за убийство четырех женщин, включая мать. Я не рискну прочесть тебе то, что он написал, от этого кровь стынет. Не знаю, слышишь ли ты меня, возможно, я говорю то, чего не следует. У него была коробка с женской обувью. И еще дочь, вот почему он приехал в Сан-Мигель и остался здесь – ради нее. Я встречалась с незнакомцем три года, точнее полтора. Не знаю, скорбеть ли из-за его смерти, грустить, злиться, бояться или еще что.

Элена глубоко вздыхает, выпуская вместе с воздухом все слова, которые не сказала Хосе Марии, все осознанные и безотчетные сомнения, усталость, скопившуюся на душе и в теле. Она гладит его по лбу, целует между бровями.

– Я скоро вернусь, – обещает Элена и выходит из палаты.

По пути к лестнице она слышит:

– Я не поеду с тобой.

Обернувшись, Элена встречается лицом к лицу с Беатрис Франко и ее отцом, которого на носилках везут его помощник с медсестрой.

– Тебя никто не спрашивает, глупая девчонка.

– Попробуй меня остановить.

– Себастьян, держи ее, – приказывает он мужчине.

– Нет, Умберто. Пусть идет, машина уже внизу. Надо уезжать немедленно, пока нас не задержали.

Беатрис Франко проходит мимо Элены, как видение; она слышит стук сапожек по ступенькам, в то время как мужчины исчезают за съехавшимися дверями лифта.

* * *

Словно желая принять участие в происходящем, робкое солнце выглядывает из-за облака – почти такого же белого, как одежда участников шествия. Им остается чуть больше километра до цели.

Лусина неуверенно присоединяется к толпе. Одна из пациенток похлопывает ее по спине, поздравляя с этим решением.

– Я не могла остаться в стороне, – говорит Лусина. – Летисия Альмейда была моей пациенткой.

– Вы правильно сделали, что пришли, доктор. Нужно, чтобы эти идиоты прекратили валять дурака и арестовали виновных, – вмешивается муж женщины, одетый в джинсы и белую футболку.

* * *

– Тебя не должны здесь видеть, – заявляет прокурор Мигелю Переде. – Скоро сюда придут гринго, и я не хочу, чтобы нас видели вместе. Ты должен подать в отставку, Мигель, для твоего же блага.

– Я подумаю, – говорит тот, беря куртку.

– Это приказ.

Мигель Переда открывает дверь кабинета. До них доносятся первые крики демонстрантов.

– Еще одно, Переда, – останавливает судья Кастильо. – Выпусти Рикардо Альмейду, у нас ничего против него нет. Выстрел произошел по вине Франко, тебе это известно.

– Он собирался нас убить.

– Но не убил. А жаль. Отпусти его немедленно.

Мэр высовывается из окна, поправляет узел галстука и отряхивает пиджак на плечах. Вдалеке он видит радугу, а под ней – первых людей в белом.

29

Пятница, 13 сентября 1985 г.

21:00

Консуэло медленно раздевается, садится на стул, снимает темные чулки. После несчастного случая с Хосе Марией она переехала в спальню сестры, чтобы не оставлять ее одну. Консуэло чувствует беспокойство Соледад, ее тоску из-за отсутствия вестей о муже. Эта связь у них с материнской утробы.

Под пристальным взором сестры Консуэло идет в ванную, затем открывает шкаф, комод. Надевает такую же, как у ее близняшки, ночнушку: ей по-прежнему нравится идея одеваться одинаково, пускай лишь на время сна. Комнату наполняет ванильный запах ее крема для тела.

– Все номера заняты, – говорит она, подходя к Соледад с баночкой крема, наносит немного на ладони и растирает по рукам сестры. – Чтобы кожа не сохла и от тебя приятно пахло, а не только постелью. Вкусно, правда?

Консуэло поворачивает сестру вначале на один бок, потом на другой. Расправляет одежду, простыни, подушки, подносит стакан воды с трубочкой и немного приподнимает Соледад.

– Сегодня прорвало трубу, ты себе не представляешь, какой там бардак! Номер семь едва не затопило: сантехник долго не приезжал, из-за того шест… Ох, ты же ничего не знаешь…

Консуэло складывает одежду и убирает в шкаф, чтобы держаться подальше от сестры и от темы, которую чуть не выболтала. Она ничего не рассказывала Соледад про убийства девушек и несчастный случай с Хосе Марией. Консуэло усиленно думает о плечиках для одежды и начинает считать их в уме – к этой уловке она прибегает с детства, когда не хочет, чтобы сестра прочла ее мысли; она верит, что такое возможно, поэтому переключает внимание на что-то другое, например на плечики. Теперь, если сестра заберется к ней в голову, то найдет только числа, а не те секреты, которые от нее скрывают.

Не раз Консуэло подходила к ней с подушкой в   руках и твердым намерением навалиться всем весом на лицо Соледад и удерживать, пока та не перестанет дышать; покончить с ее жизнью, которая и не жизнь вовсе. Увидев сестру в таком состоянии, она прошла через все стадии: гнев, ярость, разочарование, печаль, отрицание, сострадание, жалость.

Один, два, три, четыре, пять… Консуэло перебирает плечики в шкафу, хотя уже знает, что их пятьдесят три, но все равно старательно ведет подсчет. Шесть, семь, восемь, девять…

– Хосема? – вдруг слышит она и высовывается из шкафа.

– Ты залезла ко мне в голову? – спрашивает Консуэло сестру.

Прошло так много времени с тех пор, как она слышала голос Соледад,