Англичанин безжалостно вогнал лезвие в сердце солдата. Тот дёрнулся и замер.

– Смерть иногда – желанное облегчение. Её ждёшь, как узник свободу, – тоном священника произнёс Дик, стянул с себя шлем. – Упокой, господи, душу раба твоего.

Они вновь подошли к костру, уже втроём.

– Ну, что, Дик? – спорил Джордж. Но Дик только безнадёжно махнул рукой.

– А этот из солдат, – кивнул Горден в сторону Самылина. Щедро наполнил кружку из фляги и протянул ему. – Пей, брат, пока пушки молчат.

– Благодарствую, – принял Самылин кружку, махом выпил. – Горькая какая.

Павел в свете пламени костра рассмотрел своего спасителя. Матрос здоровый, крепкий, лет тридцати от роду. Лицо широкое, скуластое, рябое. Нос картофелиной. Усы густые, темно-рыжие. Ладони большие, натруженные. Матрос достал из-за голенища сапога трубочку, выудил из широкого кармана куртки простой кисет с махрой. Закурил.

Павлу показалось все как-то странно. Сидят в кругу те, что недавно друг дружку убивал без всякой жалости, а теперь мирно курят. Кругом смерть, кровь, стоны, а им – нипочём. Беседуют о всякой ерунде, как на пикнике. Это и есть война?

Чуть ниже двое турок в алых фесках разували мёртвого офицера. У каждого оказалось по одному сапогу. Они начали спорить, кому достанется пара. Дело дошло до драки.

– Гляди-ка на этих вонючих обезьян! – усмехнулся Дик. – Холодно в тапках ходить.

– Не люблю турок, – сплюнул Джордж.

– А кто их любит? – усмехнулся Горден. – Я пошёл за них воевать, чтобы не корячиться на каторге. Как только закончится война, я сразу в Индию. Говорят, там рай для белого человека. А такие, вот обезьяны тебе прислуживают.

Турки кричали и мутузили друг друга. Наконец, тот, что здоровее, вырвал у второго спорщика сапог и повалил противника на землю. Обиженный поднялся, неожиданно выхватил нож и вонзил обидчику в живот.

– Гляди, что делает, сволочь! – гневно вскрикнул Дик. – Своего же, да за пару сапог….

Грянул пистолетный выстрел, и уже оба турка корчились на земле: один с ножом в животе, второй, с простеленной головой. В круге света от костра появился английский офицер с двумя солдатами. Офицер засунул пистолет в кобуру на поясе, подошёл к туркам, дёргающимся в судорогах.

– Османские собаки, – брезгливо фыркнул он, приказал солдатам: – Штыками их добейте.

– Капрал наш, – недовольно пробурчал Дик.

Все нехотя поднялись. Капрал уверенным шагом подошёл к костру.

– А, Дик Холкинс, – грозно сказал он. – Да тут вся компания висельников. Столько славных парней сегодня пали в бою, стольких перекалечило, а у вас ни царапины. Как так вышло?

– Этот вопрос не к нам, сэр, – мрачно ответил Джордж. – Спросите у Господа Бога, сэр.

– Смеёшься надо мной? – гневно сдвинул брови капрал.

– Никак нет, – невозмутимо сказал Джордж. – Мы за спины не прятались и честно сражались. Спросите у наших товарищей.

Капрал стиснул зубы, не зная, к чему придраться. Увидел ранцы.

– Вижу, мародёрством занимаетесь? Хороши солдаты Её Величества.

– Никак нет, – встрял Горден. – Ранцев внизу валяется не меньше тысячи. Это наш трофей. Мы пятые сутки толком ничего не жрали, и ещё неизвестно, когда будем есть нормальную пищу. Тут, хоть сухарей нашли немного.

– Вы только и думаете о своём брюхе, бездельники, – зашипел капрал. – А это кто с вами?

– Взяли в плен, сэр, – соврал Джордж.

– Пойдут со мной, – решил капрал и направился вверх по склону.

Солдаты, пришедшие с капралом, жестами показали Павлу и Самылину следовать за офицером.

– Сэр, нам обещали за каждого пленного по два шиллинга, – осмелился напомнить Дик.

– Получишь, – не оборачиваясь, кинул капрал.

– Спасибо вам за все, – попрощался Павел.

– Хранит тебя Господь, парень, – пожелал Джордж.

***

На месте, где раньше стоял русский лагерь, горели костры, вокруг которых сидели солдаты в красных мундирах. Единственная штабная палатка в виде пирамиды стояла на бугре у дороги. Возле неё застыл часовой. За палаткой, шагах в двадцати, длинный полотняный шатёр, освещённый изнутри. Возле шатра множество санитарных фургонов.

– Ты, подожди здесь, – указал капрал матросу. – А ты – за мной, – кивнул Павлу.

Палатка была добротная, из толстой парусины. Центр подпирала тонкая жердь. В глубине стоял стол, на котором горели две свечи. Офицер с усталым узким лицом сидел за столом и писал размашистым почерком.

– Пленный, сэр! – доложил капрал.

– Очень хорошо, – ответил писавший, оторвал глаза от бумаги, оглядел Павла. – Офицер? – презрительно хмыкнул он. – Говорите на английском, юноша?

Снаружи раздались крики, полные боли и страданий.

– Черт! Невозможно так работать! – выругался, сидевший за столом.

– Мясник Маккензи веселится? – с издёвкой спросил капрал.

– Битый час уже слушаю эти вопли. Никакие нервы не выдержат. И так! – вновь обратился к Павлу, – вы говорите на английском?

– Да, сэр, – ответил Павел.

– В каком звании?

– Прапорщик.

– Точно, прапорщик?

Вновь закричал раненый под ножом хирурга. Офицер поморщился, как будто это его резали.

– Я вам сочувствую, – развёл руками капрал, – но тут вдруг выяснилось, что эфир и опий ещё не выгрузили с кораблей. Маккензи приходится резать по живому.

– Интенданта медицинской части надо бы повесить!

В это время в палатку вошёл высокий кавалерист в синем колете, расшитом серебряными снурками.

– Хоуп! – радостно воскликнул капрал. – Где пряталась ваша бригада, пока нас громили картечью?

– Прекратите, Глэн, – обиженно сказал кавалерист. – Понятия не имею, почему лорд Кардиган не пустил нас в дело. Наша лёгкая бригада смела бы казаков вмиг!

– Если бы! – усмехнулся офицер, сидевший за столом. – А не вас ли казаки пощипали в конце боя?

– Нам приказали прекратить преследование, – оправдывался кавалерист.

– Мне приносят списки потерь – это ужас какой-то, – тяжело вздохнул офицер за столом. – Знаете, что сказал принц Кембриджский, когда я подал ему рапорт? «Ещё одна такая победа, и Англия останется без армии». Вон, слышите? Мясник Маккензи работает без перерыва. Представляю, сколько он уже ног и рук отпилил. – Вновь вспомнил о пленном. – Ваша фамилия, прапорщик? В каком подразделении состояли?

– Кречен. Шестой сапёрный батальон, – ответил Павел.

– Кре-чен? – переспросил английский офицер, растягивая по слогам.

Кавалерист внимательно взглянул на Павла.

– Постойте, – сказал он, дрогнувшим голосом. – Вы сказали, ваша фамилия Кречен?

– Да.

– Вы, случаем, не из Петербурга?

– Из Петербурга.

– А у вас есть брат Александр?

– Есть.

Павел и англичанин с удивлением и испугом смотрели друг на друга несколько секунд. Наконец кавалерист спросил:

– Он мичман?

– Да, так и есть, – подтвердил Павел.

– Вы не подскажете, а где он сейчас находится? – голос англичанина дрогнул.

– А вам зачем? – насторожился Павел.

– Лейтенант Рой, вы куда его хотите направить? – вдруг взволнованно обратился кавалерист к офицеру за столом.

– В Варну.

– Почему не в Одессу?

– В Одессу только раненых отправляем. Да что с вами Хоуп?

– Уступите мне