– Гемоглобин понижен. Вот напасть… Но это ерунда. Уже начал повышаться.

– Ты была такая бледная, когда я прибежала к тебе – в тот день, когда тебе внезапно стало плохо на улице. А сейчас – тьфу-тьфу-тьфу.

Они поговорили еще немного о каких-то пустяках, и Настя все-таки решила отправиться домой. Пешком. Часа полтора шла по улицам, размахивая сумочкой, и улыбалась, и вдыхала с наслаждением московский, с дымной горчинкой, воздух.

«Я влюбилась. Надо же, клялась самой себе и всем окружающим, что больше никогда не стану терять голову, что проживу всю жизнь одна, и вот… Получается и правда, что чувства сильнее доводов разума. Он на столько лет старше меня! Но все равно. Мне все равно, что он старше, что его сестра против, что Клара, его невеста, оказалась брошенной накануне свадьбы. То есть мне не все равно, но изменить я ничего не могу. Вот именно что «не могу», а не «не хочу». Наверное, можно как-то вытравить из себя любовь, можно заставить себя расстаться, уйти от любимого… только вот сделать это, не сломав себя, нельзя».

Девушка уже подходила к своему дому, не замечая ничего вокруг, полностью погруженная в себя.

– Настя! – вдруг позвали ее. Голос был женским, незнакомым.

Настя обернулась и увидела, что неподалеку, под деревьями, в небольшом скверике (в котором обычно гуляла Женя со своим питомцем) стоит женщина. Белый плащ, волосы, зачесанные назад… «Кажется, я ее уже где-то видела… Господи, да это же она самая, Клара!»

Несколько мгновений Настя колебалась, потом направилась в сторону Клары.

– Здравствуйте, Настя, – серьезно произнесла Клара. – Не пугайтесь, я не скандалить пришла, а поговорить.

– Здравствуйте. Давайте поговорим.

Вблизи Кларино лицо напоминало маску – густой слой тонального крема, румяна, тени на веках. Макияж был сделан тщательно, добротно, профессионально, словно Кларе предстояло участвовать в съемках. «Интересно, сколько она красится обычно? Час, не меньше… Господи, о чем я только думаю!»

– Настя, я хочу быть максимально откровенной, – сухо произнесла Клара. – Мне тридцать шесть лет, и мой поезд уже уходит. А вы – совсем еще юная девушка, у вас вся жизнь впереди. Вы еще найдете себя жениха, я – вряд ли. Мне как можно скорее надо выйти замуж и родить детей. Конечно, вы можете сказать, что на Западе (и у нас, кстати, мода такая пошла!) принято жениться-рожать не раньше сорока, но извините… Здоровья с возрастом не прибавляется.

Настя вздохнула, неопределенно пожала плечами. Она уже поняла, о чем именно хочет поговорить с ней бывшая невеста Кирилла. И, с одной стороны, Насте хотелось извиниться перед несчастной женщиной, а с другой – попытаться разобраться во всей этой ситуации. Но нужны ли Кларе все эти разборы полетов? Стоило ли еще больше бередить ее раны? Не лучше ли обойтись стандартными фразами – уж хуже точно не будет?..

– Поэтому я вас очень прошу – оставьте Кирилла в покое, – тем временем сухо чеканила слова Клара. – Оставьте его мне. Мы еще успеваем со свадьбой.

– Вы и вправду словно на поезд опаздываете… – сказала Настя. Не выдержала, все-таки решила разобраться в сложившейся ситуации: – Но так же нельзя! А любовь?

– Какая любовь?! – нахмурилась Клара и, кажется, покраснела под слоем тонального крема. – Вы извините, но это пустые слова. Демагогия. Я понимаю, вы еще совсем юная девушка и ничего не знаете про жизнь… Но помимо любви есть еще квартирный вопрос, кредиты, ремонты, отношения с родственниками, соседями, проблемы с работой, инфляция, болезни… А вы мне – про любовь?.. Это верх наивности, милая моя. Это какая-то вопиющая инфантильность!

– То есть вы собирались замуж без любви, что ли? – упрямо переспросила Настя.

Клара всплеснула руками, закатила глаза, всем своим видом показывая, что у нее даже нет слов.

– Ужас какой, – мрачно сказала Настя. – Теперь я понимаю, почему Кирилл вас бросил. Вы же его не любили!

– Девочка моя…

– Да какая я вам девочка! – рассердилась Настя. – И как вы сами этого не понимаете… Это же очевидно. Каждый человек хочет, чтобы его любили, иначе все остальное не имеет смысла! Вы хотите замуж, да? Абстрактно, вообще? Да, вы хотите замуж. Сами сказали только что – поезд уходит, надо рожать, надо проблемы решать… Но вы ни разу не сказали, что хотите замуж именно за Кирилла!

– Господи, но это же очевидно, что именно за него я хочу замуж! – страдальчески воскликнула Клара.

– Нет. Нет! Вы используете его. Как материал. Как функцию. Как источник чего-либо. А какой мужчина согласится быть источником и материалом?

– Можно подумать, вы его любите…

– Люблю, – сказала вдруг Настя. Слово это само вырвалось у нее. – Да, люблю. Именно его. Его одного.

– Но какое у вас может быть будущее! Он просто нашел девчонку – молоденькую, глупенькую… Свеженькую. Мужчин в определенном возрасте тянет именно на молоденьких, поэтому не стоит обольщаться и твердить про какую-то там любовь! – с досадой возразила Клара.

– Я ничего загадывать не собираюсь, но я сама об этом все время думаю и говорю с окружающими на эту тему… Зачем заводить семью только из тех соображений, что просто возраст подходит? Зачем рожать, потому что, опять же, возраст? Это жизнь животных какая-то! Сезон гнездования! Кто не успел весной отложить яйца, а летом выкормить птенцов – тот опоздал, тот не выполнил свою задачу. Нет, я понимаю, что всему свой срок, и надо быть реалистом и понимать свои физические возможности, и признавать, что в женщине заложен материнский инстинкт, но не настолько же мы все животные!

– Животные? Нет, это нормальные человеческие желания! Завести семью, детей. Тогда ради чего мы все существуем? – закричала Клара. – А вы растоптали все мои мечты, все мои желания! И Кирилл тоже всего этого хотел, пока вы, Настенька, не объявились!

– Хотел, не спорю, – кивнула Настя. – Тоже из серии «потому что надо». Но потом – влюбился. Так ведь бывает! Словно солнечный удар. Как откровение… когда уже нельзя, невозможно жить по-прежнему!

– Значит, вы своей любовью любую гадость оправдать хотите, любую подлость, любое предательство! Ах, я полюбил, и плевать, что у меня семья, дети и прочее…

– Нет! Все не так. Ни семьи, ни детей еще не было у вас. Просто Кирилл, наверное, понял, что не стоит заключать брак без любви. И не захотел совершать ошибку. Но я не буду за него говорить, не буду за него решать, – спохватилась Настя. – Я напрасно сейчас вам все это высказала. Извините. Извините, я пойду. Мы все равно не поймем друг друга.

– Иди-иди… – сказала Клара. – Бог все видит. И он тебя накажет. И когда-нибудь ты окажешься на моем месте. Когда-нибудь ты тоже заплачешь…

Настя ничего не стала отвечать, пошла прочь, не оглядываясь.

На душе было гадко, скверно. Прекрасный солнечный день, полный счастья, оказался безнадежно испорчен.

…Через полчаса в дверь позвонили. Настя заглянула в «глазок» – Инна, сестра Кирилла. «Сговорились они, что ли! – с отчаянием подумала Настя. – Хотя чего тут удивительного – конечно, сговорились!»