Аня руки убирает, доверяет мне, а я дохну, глохну, слепну сразу. Только чувствую. Чувствую ее мурашки по животу и рукам, тяжелое дыхание и бешеный пульс. Оба сердца сейчас к чертям просто вылетят.

Аня не закрывается, отчего я еще сильнее схожу с ума. Лежит подо мной, дышит с трудом и смотрит из-под опущенных ресниц. Ждет, что я буду делать, но при этом ничего не запрещает. Не останавливает, хотя я уверен, дискомфорт или страх она бы не стала терпеть.

Опускаю голову и касаюсь губами ключицы. Аня вдыхает резко от прикосновения и замирает, всё еще не отталкивая.

Я сдохну от возбуждения, но не трону ее и пальцем, если она не захочет и не позволит. Но пока она позволяет, и я целую дальше, нагло продолжая прощупывать границы.

Аня

Мне кажется, что я умерла. Ну или точно умру в эту самую секунду. Я с трудом соображаю что происходит, только чувствую, как меня колотит и как оставляет отметины на моих ключицах и шее Дамир.

Я лежу под ним с оголенным верхом, тяжесть его тела немного перекрывает кислород, в голове пустота, а внизу живота бушует настоящий ураган. Дамир касается кожи губами очень медленно и аккуратно, но я вздрагиваю от каждого контакта, словно он бьет меня током, так остро всё чувствую.

Перед каждым движением он притормаживает и бросает на меня секундный взгляд, прощупывая границы. А я не могу его останавливать. Я не… я не хочу этого делать. Я позволяю себе пару секунд подумать о том, что мне странно не страшно. Сколько раз Руслан просто намекал на близость и я убегала в панике от него, то тут, я ближе чем с кем-либо, но мне не страшно.

Мне, чёрт возьми, так хорошо, что с губ срываются тихие вздохи.

— Бля, как ты стонешь, — хрипло шепчет Дамир, прикусывая кожу на груди. Дрожу, забываю нормально дышать и схожу с ума от количества чувств и эмоций, бушующих внутри.

Снова отключаюсь, умирая от горячих губ, не протестую против движений Дамира, только отзываюсь тихими стонами и тяжелым дыханием.

А потом резко прихожу в себя, когда его губы смыкаются у меня на груди.

Боже! Это слишком остро, я не выживу в этой гонке, я не…

Дамир

Она не сопротивляется и так сладко стонет, что у меня срывает все стоп-краны. Накрываю ртом один сосок, облизываю и чуть не кончаю от вкуса и наслаждения.

Аня стонет громче, срывает мне башню окончательно, но всё еще не тормозит. Кладет ладошку на затылок, пытаясь схватиться за короткие волосы, пока я жадно целую, облизываю и кусаю манящую грудь.

Не могу оторваться. Это какое-то безумие. Губы словно приклеило к ее коже, скольжу ниже к ребрам и возвращаюсь к шее, снова впечатываясь в губы.

Аня отвечает с еще большим рвением, отчего мне окончательно срывает башню. Малышка возбуждена, обнимает меня руками за спину, шею, гладит по затылку и сжимает мне ногу своими бедрами, вряд ли вообще отдавая отчет этому действию.

Она целует сладко, кусает губы и награждает очередной порцией стонов, которые я жадно сжираю, обещая себе что никто кроме меня эти звуки слышать не будет.

Наглею и свободной рукой накрываю грудь Ани, сжимаю аккуратно, боясь от возбуждения причинить боль, играюсь с соском, слыша тихое шипение.

Шипит, точно кошка, и выгибается ко мне навстречу также.

И всё еще не тормозит.

Мне сложно сдерживаться и я немного спускаю сам себе поводок. Она дает зеленый свет, а я слишком в ней утонул, чтобы давать заднюю.

Снова спускаюсь губами по телу: шея, ключицы, грудь, ребра, плоский подрагивающий живот…

Дохожу до резинки трусиков — мои слишком огромные для нее штаны чуть сползли вниз — и прохожусь губами по кромке, ходя по самому лезвию ножа.

Я слышу ее запах, вижу как она выгибается и чувствую, как сжимает бедра. Это, блядь, адский аттракцион для моей выдержки, хуже самых стрёмных американских горок.

Решаюсь пойти ва-банк. Всё или ничего. Только сейчас.

Поддеваю руками резинку штанов, начиная стягивать их вниз, и Аня тут же замирает…

Аня

Внезапно в голове целый рой мыслей. Когда лежу на спине в полубреду и смотрю на черные как ночь глаза, что сияют на уровне моего живота.

Он остановится, как только я замерла и посмотрела на него. Резинка штанов все еще сжата в его кулаке, но он не двигается и не продолжает свою затею.

Хочу ли я этого? Не пожалею ли я? Могу ли доверять Дамиру сейчас? Доверяю ли я ему в эту секунду?

И черт, да! Что бы ни было дальше — я доверяю. И я хочу.

Внутри совершенно нет страха, в груди не щемит и голова не болит. Мне свободно, тепло и комфортно так, как никогда до этого.

Я бросаю голову на подушку, окончательно сдаваясь и слышу облегченный вздох. Он боялся?.. Что могу остановить его? Господи… Я сейчас мигом в него влюблюсь.

А дальше всё как в тумане. Потому что когда Дамир стягивает с меня штаны и целует мои бедра — я не в силах мыслить здраво и понимать, что вообще происходит.

Это очень остро. Каждое его касание, что близко, на грани, катастрофически близко. Каждое его движение, каждый поцелуй, каждый вздох и громкий рык.

Дамир клеймит поцелуями всё мое тело, живот, бедра, колени… Он осторожно раздвигает их руками, целует внутреннюю поверхность бедра, заставляя меня в сотый раз потерять голову, а потом…

— Дамир!

Мир сужается до размеров этой кровати, всё вокруг перестает существовать. И я перестаю, совершенно точно перестаю. Умираю и попадаю в рай, улетаю куда-то за облака, где нет боли, предательства и совершенно несправедливого мира. Туда, где есть только его сильные руки, сладкие губы и сумасшедшее наслаждение.

Дамир целует меня там через ткань трусиков, но и этого мне хватает, чтобы потерять голову. Я словно со стороны слышу