К помощи наших спецслужб, судя даже по вашему рассказу, мы не можем прибегать. Но документальные подтверждения нам все-таки необходимы. Нет, мы никак не будем вмешиваться в их планы. В конечном же счете, после того как эта зона окажется на Новой Земле, нам все равно придется там ее и захоронить. Не отправлять же багажом в исходную точку.

Пусть приходят, выгружаются, захоранивают. Нам будет достаточно нескольких десятков профессиональных фотоснимков, а если повезет очень, то видеозаписи. Я организую это в конечном пункте.

Сколько времени им еще в пути находиться?

Кулебяка представил в уме морскую карту этого района, быстренько прикинул возможную скорость корабля, погодную обстановку.

– Думаю, что суток четверо.

– Хорошо. Этого будет достаточно. Передадите на борт спецсудна во время очередного сеанса связи лично Редину указание абсолютно ничего не предпринимать до встречи с посланным мной человеком на Новой Земле. Все инструкции он получит от него лично. Кстати, Федор Генрихович, у вас будет время обсудить с этим человеком все подробности встречи: он вместе с вами полетит в Североморск, пробудет там дня два, а затем его доставят на Новую Землю.

Ну вот, господин адмирал, тщательно скрываемое неудовольствие явственно читается на вашем лице. Поймите, самая большая польза от наших действий будет в том, чтобы на грядущей встрече в верхах получить право диктовать свои условия. Этого не было еще никогда! А обеспечить все сможет простой конверт со снимками и указанием точных дат проведения всех этапов этой операции. И все!

Мы даже очень вежливо выслушаем их возмущенный отказ от причастности к подобным действиям. Согласимся с тем, что все сфальсифицировано противниками дальнейшего развития наших взаимоотношений. Но в таком случае их ответом сможет стать только принятие нашей программы. А это, согласитесь, значительно эффективнее, чем снятие с должностей нескольких средних чиновников или увольнения военных начальников.

Кулебяка молчал насупившись. Конечно, он понимал всю справедливость сказанного помощником Президента. «А чего же ты ждал, хрен старый», – спрашивал он себя, и не мог сформулировать внятного ответа. Между тем Роман Ильич продолжал:

– Федор Генрихович, если вас удовлетворят мои заверения, то могу обещать, что ни один из участников, так сказать, этих событий в ближайшее время не останется на своем месте. Поводов для отставки, снятия с должности, прокурорского расследования, даже ареста всегда более чем достаточно.

Порывшись во внутреннем кармане пиджака, Роман Ильич вытащил визитную карточку, выполненную обычным типографским способом, и протянул ее адмиралу:

– Не обращайте внимания на имя, фамилию, должность, адрес и весь список телефонов. Только третий сверху позволит вам связаться со мной лично. Звонить, в принципе, можете откуда угодно, я гарантирую отсутствие прослушивающих устройств на линии.

Сейчас прошу меня извинить. Дела. Вас доставят обратно незамедлительно. Мой человек уже ждет в самолете. Благодарю вас за все, господин адмирал.

– Может, лучше, «товарищ»? – Федор Генрихович сам не понял, откуда набрался смелости.

– Извините еще раз, Федор Генрихович, привычка. Без всякого сомнения, мы действительно ТОВАРИЩИ. Успехов вам! – Помощник Президента протянул для прощания руку.

Мужчине, поднявшемуся из кресла в салоне самолета навстречу вошедшему Кулебяке, никак нельзя было дать больше тридцати лет. Приятное волевое лицо, крупный нос, твердый подбородок с ямочкой и неожиданно светлые серо-голубые глаза и пухлые, капризно изогнутые губы. «Сложный, однако, характер, неоднозначный, но, определенно, сильный», – подумал адмирал.

– Талеев Герман Дмитриевич. Лучше просто Гера. Журналист. «Оперативник», можно сказать. Радио, телевидение, отчасти, газеты и журналы, – мужчина улыбнулся, пожимая руку, – о вас я многое знаю, Федор Генрихович.

Одет Гера был в модную кожаную куртку, черную водолазку и фирменные джинсы. На ногах красовались модельные туфли из дорогого магазина. «Как в образ вписывается, а? Так и хочется верить», – впрочем, рассуждая так Федор Генрихович не испытывал никакой неприязни к своему неожиданному попутчику. «Да что ж мне теперь, от всех приятных людей шарахаться?!»

Усевшись в кресло, Гера щелкнул замками вместительного дипломата. Кулебяка успел заметить лежащую там аппаратуру, определенно имеющую отношение к фотовидеосъемке. А журналист извлек на свет бутылку французского коньяка и обратился к адмиралу:

– Федор Генрихович, это я захватил с собой для предстоящего знакомства, но Роман Ильич взял с меня слово, что я сначала передам вам вот это: – В другой руке его, как по волшебству, появилась бутылка водки с символическим названием «Господа офицеры», причем обычной шариковой ручкой слово «Господа» было зачеркнуто, а сверху написано «ТОВАРИЩИ!» – И не просто передам, а тут же и выпьем ее за наш общий успех.

«А ведь подписывал он бутылку еще до нашего с ним разговора», – сразу сообразил Кулебяка, – психолог, однако!»

В это время с видом завсегдатая Гера подошел к стойке в углу салона, перегнулся через нее и выудил откуда-то снизу два фужера и бутылку минералки. «С какой это стати я буду отказываться?» – легко подумал адмирал.

Процесс пошел, и к моменту посадки в Сафонове на столике сиротливо стояли пустые бутылки из-под водки, коньяка, минералки; и пепельница, до неприличия полная окурков.

Весь обратный путь до своего кабинета в Кремле Роман Ильич проделал молча. Давно уже он не помнил себя таким, каким предстал в этом разговоре с северным адмиралом. Наверное, с тех пор, как закончились трудные и напряженные годы обучения в Военно-морском училище. Несмотря ни на что они были светлыми и радостным. Только тогда он мог еще позволить себе влюбляться до безумства без оглядки, открыто признаваться в своей дружбе и защищать ее словами и кулаками, ненавидеть до слез, не прощать обид и великодушно жертвовать всем ради своих идеалов.

А ему-то казалось, что ничего этого уже не сохранилось, что любить он может теперь только так, чтобы никто и не догадывался, а ненавидеть с самой доброжелательной улыбкой на лице.

Но тут прорвался какой-то барьер, и понравившемуся ему человеку он дал это понять. Он был неприлично многословен, но это его не угнетало. Почему все так произошло? Из-за Кулебяки? Нет… точнее, не только из-за него. Он увидел свою юность, почувствовал ее, захватил сердцем ее частицу в эту свою новую жизнь. Надолго ли хватит этой искры? Да и нужна ли сейчас она? Он старался не думать об этом. Одно он знал точно: все, что может, он сделает сейчас для этих людей, для страны, для себя самого, наконец.

Главные дела предстояли на более высоком уровне. В Министерстве обороны необходимо вычислить человека, стоящего у истоков, так сказать, сделки. Это не составит особого труда. Международные встречи, визиты, тематика, состав участников – анализ