Что ж, пора исправляться и изучить местную религию! Ну хотя бы ради очищения клинка от всякой бяки…

Уже с того места, где прихожане оставляли обувь, была видна статуя божества, к которой я прикипел взглядом, словно зачарованный.

Я почувствовал необыкновенное чувство покоя и умиротворения, будто меня обняли невесомые тёплые ладони, а мне года четыре или пять… Перед глазами обрывками счастливые воспоминания, не понять чьи, солнце, лето, стрекот кузнечиков в высокой траве… А за мной наблюдают ласковые мамины глаза, и я чувствую её лёгкую улыбку, обращённую ко мне.

Только чужое присутствие рядом не позволило мне, повинуясь странному порыву, вбежать по трём ступеням на каменный подиум, прильнуть к низкому постаменту и положить голову на золотое колено статуи с солнечным диском за спиной. Рассказать Ей о радостях и горестях, похвастаться и пожаловаться, будто после долгой разлуки с матерью хотелось рассказать всё…

Отогнав морок, я с подозрением уставился на недвижимый лик изваяния, покрытый вуалью из мелких-мелких цепочек, которые издали можно было принять за золотую органзу. Под тенью «ткани» статуя будто бы растянула губы в мягкой, почти живой, улыбке.

Казалось бы, после такого я должен был умчаться или сыпя проклятиями, или впереди своего крика, но я лишь с укором покачал головой и шмыгнул носом.

— Это низко, — не размыкая губ, прошептал я, заподозрив монахов в использовании какого-то особого гендзютсу, которое я не сумел засечь, даже поняв, что на меня кто-то повлиял. В то, что Аматерасу стала бы обращать внимание на такого незначительного персонажа как я, мне что-то не верилось.

Да, похоже, что мои воспоминания о японском пантеоне тут не помогут, а только запутают ещё сильнее…

Немного потоптавшись у входа, пытаясь вспомнить хоть что-то связанное с религией, я всё же сдался и, скинув тапки, зашёл.

Изнутри храм выглядел примерно так, как в анекдоте — бедненько, но чистенько. На удивление, никакого особого пафоса не было и роскошь в глаза не бросалась. Может, денег недостаточно?

Везде были тексты и славословия Аматерасу. Немного золота и позолоты, немного ценных пород дерева… Но в целом просто и как-то скромно.

Я пару минут осматривался, прочёл положенную молитву-хвалу богине, которую кто-то заботливо высек на ступеньках подиума, и уже думал идти искать местного жреца, как он нарисовался сам. Мужик к пятидесяти, несмотря на белое одеяние-капусту, и странный головной убор канмури*, выглядел он как-то по-домашнему.

— Здравствуйте, шиноби-сан, — поздоровался он, спрятав руки в огромных рукавах хакама, — меня зовут Муто Танаба, и я настоятель этого скромного храма. Я вижу, вы в затруднении. Чем я могу вам помочь?

Было видно, что он меня знает, но, соблюдая вежливость, дает возможность представиться самому.

— Я Умино Ирука, и мне хочется узнать больше о вашем храме и… о богах.

Монах засиял, как фонарь, истово принявшись убеждать, что расскажет мне всё. Ведь он понимает, что само божье провидение привело меня сюда спустя столько лет.

— Я помню вашего отца, — погрустнел Танаба, — и вашу мать… Примите мои соболезнования. Мне очень жаль, что вы не приходили под эти своды все эти годы.

Смущённый таким напором и почти щенячьей радостью в свой адрес, я невольно пробормотал:

— Так получилось, — и пожал плечами.

— И все же вы решили вернуться, это хорошо, — заключил настоятель, сияя, как маяк в ночи.

— Если вы не в курсе, я был ранен, и частично потерял память, — сказал я чистую правду. — Не могли бы вы напомнить, что значит клан благословлённых богиней?

Настоятель бросил на меня взгляд, о чем-то подумал и, наконец, сказал:

— Когда-то давно многие кланы искали помощи и благословения богов. Некоторые её находили служением и искренней верой. Как сказали бы сейчас, они заключали контракт с богом или, как в случае с Учиха, со многими богами.

— И боги им отвечали? — изумился я.

— Не словами. Кланы давали клятвы в надежде на благословения и покровительство божеств. Во многих до сих пор течёт божественная кровь. Кровь богов или людей, что были ими благословлены. Ваш клан, Умино-доно, был благословлён Великой Аматерасу в обличии Повелительницы Морей, и я рад, что вы вернулись под эти своды.

Так я и выяснил, что Богиня Морей, Богиня Удачи и много чего ещё — это всё Аматерасу!

Этот храм я в прошлом не любил, от того обходил его десятой дорогой. Детская обида жгла сердце мыслью, что богиня Удачи пожалела чуть-чуть своего благословения. Да, Аматерасу тут была триединым божеством Солнца, Богиней-матерью, богиней Удачи, Морей и много ещё чего по мелочи богиней, просто я не вникал в местную религию, посчитав, что это не те знания, которые мне нужны в первую очередь. При этом у её воплощений могли быть другие имена, внешность и силы, но, по сути, они оставались самой Аматерасу. И всё же по каким-то незначительным просьбам следовало обращаться к узкоспециализированному божеству, а не тревожить его истинное воплощение.

В голове против моей воли зазвучал мотив из игры: «Dovahkiin, Dovahkiin, naal ok zin los vahriin»… Этот был с кровью дракона в жилах, а мы вот богамирождённые…

И ещё что-то такое про отдай свои деньги нам и пиздуй на баррикады!

— И что же это значит? — продолжал допытываться я и на всякий случай незаметно проверил, на месте ли кошелёк. Смущает меня, когда мне так радуются. Начинаю думать, что они по ошибке увидели во мне богатенького лоха.

— Увы, я знаю немногое, — развёл руками жрец. — На вас легче ложатся благословения, дольше держатся, и эффект от них сильнее, — поглядев на озадаченную рожу, будто бы прочитав мои мысли, жрец пояснил: — Вы, шиноби, любите утилитарный подход. Потому я говорю так, как вам понятнее.

Признаться, такие обыденные слова о благословениях меня странным образом покоробили. Будто хил перед рейдом рекламирует свои услуги и баффы, а не жрец о своей религии вещает.

— Скажите, а вы можете снять проклятие? — спросил я мужика, решив не заморачиваться.

А про себя я подумал, что для свадьбы надо выбрать какой-нибудь другой храм.

— С помощью Аматерасу я могу попытаться, — ответил жрец. — На ком или на чём проклятие?

Я создал теневого клона, и тот аккуратно распечатал танто.

Настоятель посмотрел, почти крадучись обошёл лежащий на расстеленном свитке клинок и куда-то ушёл. Вернулся он с жезлом с бубенцами и зигзагообразными бумажками, барабанчиком, похожим