– И он был связан с этим делом? – живо спросил Алексей.

Видок осклабился.

– Он был в деле с самого начала.

– На виду у всех, – уточнила Полина. – И, как всегда и бывает, именно поэтому вы его и не заметили.

– Сознаюсь, это так, – со вздохом промолвил Видок. – Может быть, благодаря вашему везению и моей настойчивости удастся его расколоть. Потому что, честно говоря, надежды на это очень мало.

– Он такой крепкий орешек? – спросил Алексей.

– Он-то? – хмыкнул Видок. – Скоро сами увидите.

Фиакр остановился у узкой и довольно зловонной улочки. Видок с неожиданной легкостью спрыгнул на мостовую и подал Полине руку, помогая сойти.

– Идемте, дети мои, – сказал он и зашагал вперед, помахивая тросточкой. – Это совсем рядом, но экипаж туда не проедет.

Они нырнули в узкую арку, свернули в какой-то тупик, добрались до угрюмого приземистого дома, несколько окон в котором слабо светились, и поднялись по лестнице. Видок постучал набалдашником в дверь, на которой значилось:

Мадам Дюбуа

Шляпки

– Кто там? – продребезжал из-за двери недоверчивый женский голос.

– Это друг вашего мужа, – ответил Видок, повышая голос. – Откройте, Рене!

Дверь распахнулась. На пороге стояла немолодая женщина с седыми волосами. Когда-то, вероятно, она была очень хороша собой, а теперь от ее красоты только и оставалось, что большие глаза поразительной голубизны. И хотя она была одета довольно скромно, если не сказать бедно, в ней чувствовалось какое-то внутреннее благородство. Мысленно Полина решила, что незнакомка похожа на королеву в изгнании.

– Вы к Люсьену, мсье? Проходите…

Хозяйка проводила гостей в маленькую, очень опрятную комнату, где в кресле дремал прикрытый пледом старичок. При виде Видока он недовольно приоткрыл глаза, но тут же спохватился и сел поудобнее. Только теперь Алексей и Полина заметили, что у старика нет обеих ног.

– Здравствуй, Люсьен, – мягко промолвил Видок.

Старик ничего не отвечал, лишь перевел глаза на жену. Та поняла его взгляд и засуетилась.

– Я оставлю вас, господа. Чувствуйте себя как дома, – сказала она и, выйдя из комнаты, аккуратно притворила за собой дверь.

– Вы опять по тому же старому делу, мсье Видок? – спросил старик. – Но я уже рассказал вам все, что помню.

Он был маленький и сморщенный. Чем-то он напоминал седого ребенка, но наблюдательная Полина сразу же отметила, какие у него глаза. В них застыла явная настороженность и еще, пожалуй, недоверчивость.

– Познакомьтесь, господа, – сказал Видок, оборачиваясь к Полине и Алексею. – Это Люсьен Конт, он же Люсьен Дюбуа. Бывший владелец «Регента», – добавил он не без иронии.

Теперь Алексей все понял. Перед ним был последний член той шайки, много лет тому назад укравшей сокровища французской короны.

– Нехорошо, мсье Видок, – проскрипел старичок. – Мы же уговорились в прошлый раз, что вы оставите меня в покое. Разве не так?

Видок оглянулся в поисках подходящего сиденья. Наконец он устроился на диване, предоставив Полине более удобное кресло. Каверин остался стоять.

– Видишь ли, Люсьен, – проговорил Видок с явным сожалением, – наш договор больше недействителен, потому что возникли новые обстоятельства.

Старичок затрепыхался, как пойманная рыба.

– Новые обстоятельства? Что еще за обстоятельства? Я не понимаю…

– «Принцесса грез», – жестко промолвил Видок, и его глаза сузились.

Показалось ли спутникам старого сыщика или старичок и в самом деле обмяк в кресле, как лопнувший мыльный пузырь?

– Я уже рассказал вам все о «Принцессе грез"! – прохныкал Люсьен Конт. – Больше я ничего о ней не знаю! Она ведь была у Симона Брюле! Почему вы не хотите оставить меня в покое?

– Потому что ты мне соврал, – ответил Видок, поигрывая тросточкой. – Вот почему, Люсьен. Ведь «Принцесса грез» была у тебя, и теперь я точно это знаю.

– Что вы имеете в виду? – пробормотал Люсьен. – К чему вы, черт подери, клоните?

– Ты и сам отлично понимаешь, – ласково ответил Видок. – Ну же, Люсьен. Расскажи мне правду о зеленом бриллианте короны.

– Какую еще правду? – Глаза Конта чуть не вылезли из орбит.

– О том, как ты ее подделал, например. И как подменил подделкой настоящий бриллиант. Давай, Люсьен. Мне надо проверить кое-какие детали. Если ты скажешь мне правду, всю, без утайки, я, так уж и быть, уговорю господина полицейского комиссара оставить тебя в покое. А если будешь запираться…

– Господина комиссара? – пролепетал Люсьен.

– Ага. Вот это он и есть. – И Видок кивнул на неподвижного молчащего Алексея. – А это Жанна Лагранж, внучка Брюле, которая вспомнила кое-какие ценные детали. – Полина приосанилась и сдержанно улыбнулась. – Рассказывай, Люсьен. Ты же знаешь, у меня доброе сердце, и, если ты сейчас скажешь правду, я, так уж и быть, забуду про твое вранье в прошлый раз.

– Это у вас-то – доброе сердце? – возмущенно воскликнул Люсьен. – Как бы не так!

– Ну да, – спокойно сказал Видок. – Но, кроме того что я добрый, я еще и сволочь. Всегда, когда мне не дают быть добрым. Мне бы очень не хотелось сажать в тюрьму твою жену, например.

– Рене? – возмутился Люсьен. – Да что она такого сделала?

Видок ухмыльнулся.

– Не важно, что она сделала, важно, что господин полицейский комиссар ей припишет, – насмешливо заметил он. – Мне надоели твои увертки, Люсьен. Так что лучше не испытывай мое терпение.

Последние слова он произнес особенно зло. Глаза его сверкнули.

– Хорошо, – пробормотал Люсьен. – Хорошо. Я все расскажу. Только откуда вы прознали… – Он покачал головой. – Уму непостижимо!

– Я жду, – невозмутимо напомнил Видок.

– Ладно, – пробормотал Люсьен, глубоко вздохнув. И начал свой рассказ.

– Вы, наверное, уже знаете, как мы обтяпали то дельце. Повезло нам, что греха таить. Но сразу же после этого начались споры. Понселе, ну, главарь, хотел продать все сам, а потом уже делить деньги. Мобюз и Прель подняли крик и стали требовать, чтобы все разделили сразу, честь по чести. По-моему, они просто не доверяли Понселе, да оно и понятно – своя рубашка ближе к телу. Словом, довольно легко мы разделили ожерелья и всякую мелочь, а потом настал черед крупных камней. Как мы их поделили, я уже рассказывал мсье Видоку.

– По жребию, – веско уронил Алексей.

– Ну да, ну да, – поспешно согласился Люсьен. – Честно говоря, когда я выиграл «Регента», счастливее меня не было человека в целом свете. Я так боялся, что у меня отнимут камень, – ну, вы знаете, мсье Видок, в нашем деле всякое случается, – что даже переехал на другой конец Парижа вместе с Рене и детьми. А потом на меня одно за другим посыпались несчастья, и я испугался до смерти. И вот как-то раз я набрался духу и вернул бриллиант на место. Вы будете смеяться надо мной, господа, но сразу же после этого все несчастья прекратились.