Не станем описывать обстановку в зале — мы на том суде не присутствовали, но представить ее вместе с читателем можем, если вспомним, что в передних рядах сидели десятки родственников, близких, друзей жертв фашистских оккупантов и их пособников, множество бывших партизан и оставшихся в живых подпольщиков со всего района, а также просто людей, живших в 1941–1943 годах в Людинове и на себе испытавших, что такое гитлеровский «Новый порядок».

Как сказано в приговоре, «проверкой материалов предварительного следствия в судебном заседании, обвинение Иванова Дмитрия Ивановича нашло свое подтверждение».

Учитывая особую тяжесть преступлений Иванова Д.И., судебная коллегия приговорила его к высшей мере наказания — расстрелу.

Сам Иванов Д.И. вину свою признал лишь частично и в кассационной жалобе в Верховный Суд РСФСР просил сохранить ему жизнь, обещая, что в этом случае он встанет в первые ряды борцов за мир.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР оставила приговор в силе.

Президиум Верховного Совета РСФСР отклонил и ходатайство осужденного о помиловании.

В Калуге обозначенный в приговоре, вступившем в законную силу, акт правосудия — ВМН — уже давно не производился. Поэтому 15 июня 1957 года Д.И. Иванов под усиленной охраной был этапирован в Москву.

21 июня 1957 года приговор Калужского областного суда над Ивановым Д.И. был приведен в исполнение в Бутырской тюрьме. По существовавшему тогда и сохраненному поныне положению, место захоронения осужденных к смертной казни является секретным.

То был акт Возмездия.

12 октября 1957 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и героизм, проявленные в борьбе против фашистских захватчиков, Шумавцову Алексею Семеновичу посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

В тот же день другим Указом были награждены посмертно: орденом Ленина — Апатьев Анатолий Васильевич, Лясоцкий Александр Михайлович, Хотеева Александра Дмитриевна, Хотеева Антонина Дмитриевна; орденом Красного Знамени — Азарова Клавдия Антоновна, Апатьев Виктор Иванович, Евтеев Николай Георгиевич.

Орденом Красного Знамени была также награждена Михаленко (Хотеева) Зинаида Дмитриевна, орденом Красной Звезды Ананьева (Хрычикова) Антонина Васильевна, Вострухина Мария Кузьминична, Зарецкая Олимпиада Александровна и Савкина (Фирсова) Римма Дмитриевна.

То были акты Воздаяния.

Работа в КГБ СССР свела меня с интересным человеком, военным контрразведчиком Никитой Федоровичем Ковалдиным. Участник Великой Отечественной войны с первого и до последнего дня, награжденный многими орденами и медалями, знаток разных увлекательных историй и превосходный их рассказчик, он много поведал мне из своей богатейшей практики и участия чекистов в битве с фашизмом. Однажды Никита Федорович принес ко мне книгу Ванды Василевской,[35]открыл заложенную маленьким листом зеленой бумаги страницу, встал с кресла и, не торопясь, звучным голосом прочитал:

— Наши дети — героические, великолепные советские дети, которые с мужеством взрослых, с разумом взрослых борются за Родину. Дети, в крови которых горит любовь к свободе, дети, для которых Родина не мертвое слово, а сама жизнь, само биение сердца, пламенный призыв, глубочайшая любовь. И их борьба — это самый убедительный документ нашей правды.

Ковалдин тяжело вздохнул, положил книгу на стол и молча стал ходить из угла в угол. Я почувствовал, что сегодня явлюсь свидетелем какого-то особого повествования Никиты Федоровича. И героями его рассказа, по-видимому, будут советские дети в Великой Отечественной войне. И я не ошибся.

Через некоторое время Никита Федорович взял книгу и сказал:

— Очень часто я вспоминаю эти слова Ванды Василевской о подвигах наших ребят во время небывалой схватки с немецким фашизмом. И всегда передо мной встает образ юного разведчика Пети Петрова. Писательница не знала этого парнишку, но все то, что она писала о советских детях, полностью относится к этому маленькому герою. Вся его юная жизнь, биение его маленького сердца были полностью отданы Родине, которую он так горячо любил. Ты знаешь, этот юный разведчик в течение непродолжительного времени совершил десять ходок в тыл противника. Ты вдумайся в эту цифру — десять раз он ходил туда, в логово фашистов. Десять раз возвращался обратно. На такое способен не каждый взрослый человек, а ведь он был мальчишка…

Волнуясь, Ковалдин опять заходил по комнате, отпил большим глотком полстакана воды и продолжил:

— Да, Петя был большим патриотом своей Отчизны, и он с разумом взрослого боролся с ее врагами.

Затем он сел в кресло и уже спокойно повел рассказ о жизни и деятельности разведчика Особого отдела НКВД Ленинградского фронта пионере Пете Петрове. Я внимательно слушал Никиту Федоровича, делая изредка записи в блокноте. Когда он закончил свой рассказ, я предложил ему написать об удивительной судьбе юного героя. Он посмотрел на меня и сказал:

— Я и сам уже не раз думал об этом, но вот мотор сильно поизносился…

И Никита Федорович ткнул пальцем в свое левое плечо.

— Не дает он мне работать, — продолжал военный контрразведчик, — часто валяюсь в госпитале, да и ранения дают о себе знать. Но надо… Надо будет собраться. Петя заслужил, чтобы о нем знали наши люди…

Не смог написать о юном разведчике Никита Федорович. Вскоре тяжелая болезнь заставила его лечь в госпиталь, а через несколько месяцев перестало биться искалеченное немецким фашизмом сердце еще одного ветерана войны, чекиста и прекрасного рассказчика. Не стало Никиты Федоровича Ковалдина, и я посчитал своим долгом выполнить мечту военного контрразведчика — написать о Пете Петрове. Однажды я совершенно случайно натолкнулся в Центральном архиве КГБ СССР на ряд интереснейших документов, в которых рассказывалось о юном разведчике. Пожелтевшие от времени докладные записки руководства Особого отдела НКВД Ленинградского фронта, разведывательные сводки Пети, его друзей и другие документы с уже несколько угасающим текстом подтвердили то, о чем когда-то рассказал Никита Федорович. Эти документы помогли осветить некоторые факты и эпизоды из короткой, но героической жизни юного разведчика.

Мне много стало ясно в жизни Пети, но вот судьба его… Она еще долго оставалась неизвестной. В свою последнюю, одиннадцатую ходку в тыл противника он ушел 29 октября 1941 года вместе с опытными и бывалыми разведчиками Особого отдела Николаем Кузьминым и Иваном Голубцовым. Они успешно были выведены в районе железнодорожной станции Погостье во вражеский тыл. А дальше… Известно было только одно: группа с задания не вернулась. Разведчики значились без вести пропавшими.