— Для начала скажите мне, в чем ущемляют студентов Академии? В каких правах? Чем вы недовольны? Что бы хотели изменить?

Участники троицы неуверенно переглянулась друг с другом. Потом они пытливо взглянули на профессора Орсину, словно ожидая от нее знака согласия.

— Мы должны вам… жаловаться? — рискнула уточнить Эш.

Меня это позабавило.

Они правы: это именно то, чего я ждала. Жалобы. Мольбы. Просьбы.

— Вы поняли все верно, — кивнула я, — жалуйтесь, сколько душе угодно. Именно этого я от вас и хочу. Ваши жалобы. Итак, я слушаю.

Винтер взглянул на своих спутниц и сказал:

— Мелисса, ты у нас специалист по подобным вопросам.

— Я? — удивилась девушка. — С чего бы это вдруг?

— Ты вечно недовольна политикой Академии. Настал твой звездный час.

Девушка залилась румянцем.

— Вот как? — мне это понравилось. — То, что нужно. Ничего не бойся, Мелисса. Я готова выслушать все. Даже самые нелепые пожелания. Говори так, как есть. Что на душе лежит, то и говори. Мне очень важно это знать. Обещаю, этот разговор не выйдет за пределы этих стен. Я хочу помочь, и для начала мне нужно понять суть проблем, которые предстоит решить.

Мои слова прозвучали убедительно. Мне удалось успокоить Мелиссу и отогнать прочь все ее страхи. Вероятно, она не хотела, чтобы ее рассказ выглядел в форме «жалоб» и «обвинений». А это было именно то, что мне требовалось: жалобы и обвинения.

— Говори, Мелисса, смелее, — подтолкнула ее профессор Орсина.

Девушка собралась с мыслями, слегка прокашлялась и ответила:

— Простите, Ваше Величество. Хорошо. Если вам так угодно знать, то я расскажу. Для начала… наш оклад. Стипендия студентам не выплачивается в равных пропорциях. Омут — привилегированная каста. Во всех отношениях. И им платят не в два, а в три раза больше, чем остальным студентам. Но это не значит, что мы работаем меньше. В этом главная проблема — никто не знает, чем занимается Омут, чтобы им так много доплачивали. Кроме того им достаются лучшие подопытные образцы. У них имеется доступ к самым качественным червям, а нам частенько достается брак. И это разделение на Омут и всех остальных отражается в самых разных мелочах. Столовая. Еда. Для них готовят особые блюда. Они не едят «общий стол». Для них есть своя кухня. Занятия. Им многое прощается. Прогулы. И без нужды отработок! Понимаете? Объясняется это тем, что Омут якобы очень занят своими проектами, поэтому они могут пропустить занятия. Но это не так! Это видимость. Формальность. Мы же общаемся со студентами Омуты. Мы видим их, разговариваем с ними. Иногда слышим то, о чем они говорят. Уверяю вас, никакими проектами они не заняты. Это просто прогулы. Они ничего не делают! Дурака валяют. И прикрываются своими привилегиями. Для них даже самого понятия «отработка» занятия не существует. Если они заболеют им тоже не нужно прорабатывать пропущенные уроки. Для остальных правила иные: отработка по любой причине пропуска. Почему они не отрабатывают по причине болезни? Опять же все объясняется их работой в Омуте. Якобы там повышенная вредность, и в своей болезни они не виноваты. Что еще? Библиотека. Для нас закрыт доступ ко многим важным разделам и секциям. Почему? Что там такого, что можно знать только Омуту? Почему от нас прячут знания? Это книги. Всего лишь книги. И нас их лишают. У нас нет доступа к одной трети библиотечного материала. Пользуется ли им Омут? Я не видела. Честно! Омут вообще редко бывает в библиотеке. Знаете почему? Им дозволительно не выполнять домашнюю работу. Выходит, что у всех нас помимо уроков есть домашняя работа, наши проекты и отработки. Что у Омута? Одни проекты! Уроки могут пропускать. Проект! Занятия не отрабатывать. Проект! Болеть можно, сколько захочешь. Проект! Домашнюю работу не делать. Проект! Да у нас у всех проекты есть! Мы все их делаем. И я уверена, что мы работаем не меньше, чем Омут. Что у нас одинаковое, так это график. Количество рабочих часов и отдыха идентично. Это такая видимость справедливости и равноправия. То есть при том, что они работают не больше нас, у них есть еще ряд подобных привилегий. Думаю, теперь вы понимаете, Ваше Величество, почему в Академии так относятся к Омуту? Дело не только в секретности их деятельности. Но и в том, как они себя подают. В этих мелочах. Они ставят себя на голову выше других. Многие студенты Омута даже не считают нужным считаться с другими профессорами, не принадлежащими к членству Омута. Они тоже относятся к ним, как к слою ниже себя. Как к недостойным их внимания и уважения. Если преподаватель не из Омута, то это низшая каста. Так они считают. Это разделение. Это выделение Омута, как нечто божественное… вот, что всех так раздражает.

Закончив свою речь, Мелисса чуть ли не задыхалась. Так часто она дышала. Я чувствовала, как в ней буквально кипит праведный гнев, обращенный к Омуту.

— Во даешь, — присвистнула Эш, — выложила все, как на духу. Легче стало?

— Простите, Ваше Величество, если позволила себе где-то выпустить пар и личные претензии…

— Ничего страшного, Мелисса. Это именно то, чего я так хотела. Спасибо тебе. Профессор Орсина, вы можете подтвердить слова Мелиссы? Это правда?

— Все так, Ваше Величество. Мелисса очень точно описала все сложности наших отношений с Омутом. Я бы лучше не смогла.

Высокая оценка преподавателя работы своего студента дорогого стоит. Тем более, когда работа заключалась в том, чтобы высказать все замечания о политике Академии.

— Мелисса, Эш, Винтер, вас беспокоит что-то еще в Академии? Что-то, что не связано с Омутом? Может, есть какие-то особые пожелания к условиям обучения? Подумайте.

Я дала им время. Трое переглянулись, и Винтер взял слово:

— Нашим семьям нельзя заходить на территорию Академии. Только студентам и преподавателям.

— А вчера на церемонии…

— Это исключение, — вставила Орсина, — был праздник. Те, кто пришел из города, оказались в стенах Академии впервые.

— А вам бы хотелось, чтобы был пропуск в Академию для жителей города?

— Мы не просим пускать их в Перекрестки, — объяснила Эш, — там очень много секретного. Да и делать там нечего. Но нам бы хотелось показать нашим родителям место, где мы учимся. Коридоры. Наши комнаты. Классы. Хоть что-то!

Винтер и Мелисса закивали, соглашаясь с пожеланием Эш.

— Очень хорошо, — ответила я, — что-то еще? Профессор Орсина, может, у вас есть какие-то пожелания? Чем недовольны преподаватели?

Она задумалась и ответила не сразу.

— Декан Мунлес очень рано закрывает Перекрестки. К часу закрытия нам нужно