— Вы сами убьете вдову?

Он смотрел такими грустными честными глазами, которым трудно соврать. Но Родригес справился. «Умный мальчик, далеко пойдет, если не остановят», — подумал он, а вслух проникновенно сказал:

— Тебе объяснили про связь адептов с проявлениями силы Единого?

— Что вы возносите молитву и получаете силу, но при чем тут…

— Слушай, Франческо. Истинно верующий, которого Единый удостоил внимания, может действием молитвы для целей, совпадающих с догматами веры, получить на время ничтожную кроху силы Единого. Пророк мог очень многое. Мы — гораздо меньше, владеем чудом исцеления, полета, истинного знания. Еще пророк оставил нам артефакты, как твое переговорное устройство. Или как этот, — министр указал на аппаратуру.

— Понятно.

— Карающий ангел — самое сложное из вызываемых нами чудес, оно возможно только после долгих молитв нескольких адептов. Мы молимся все. — Тиит и Петренко кивнули головами. — Бог может сам послать карающего за людские грехи, как на Содом и Гоморру. Мы вызываем ангела к богопротивной Марианне для предупреждения греха массовых убийств в войне Испании и Франции. Чтобы молитва сработала, мы должны точно знать, где грешница.

На лице посла читалась внутренняя борьба. С одной стороны, он понимал, что война неизбежна, она уже целый месяц у всех на устах. С другой стороны, происходящее слишком напоминало какой-то колдовской ритуал призыва злого духа для расправы с врагом. Поэтому пришлось усилить нажим.

— Еще вот что тебе скажу. Убийство любой божьей твари, даже такой, как Марианна, и даже вызовом ангела, все равно грех. Бог дает мне в руки свой меч, но бью им именно я. От ответа не уйти, у человека свобода воли, я все равно беру грех на душу, как и мои товарищи. Нам потом долго замаливать грехи, и однажды Бог взвесит мои добрые поступки и убийство женщины ради дела, которое не смог решить другим способом, и может статься, что грех перевесит. Поэтому умоляю, держись подальше. Если разделю грех еще с одной душой, мне легче не станет, а на тебе он повиснет той же тяжестью.

Сомнения разрешились в нужную сторону.

— Да, господин министр.

— Тебе еще придется бежать с нами. Испанцы догадаются, что ангел придет через наши молитвы. Тут не надо иметь семи пядей во лбу. Мы расчистим дорогу новому регенту, он должен нас благодарить. Но в политике все наоборот. Даже если регент осознает, что война опасна для него лично, он должен сделать вид, что хочет покарать французов. Остальному составу посольства ничего не грозит?

— Нет, там все монархисты. А когда… вызов ангела?

— Мы не можем знать точно. Почувствуем. Полагаю, в ближайшие дни.

Посол ушел, взволнованный предстоящим, десантники прятали улыбки. Родригес фыркнул на коллег:

— Не ржать. Меняем план.

Через полтора дня граф получил поутру пакет, в котором был запечатан лист из какого-то старого мануала на интерлинге, с напутствием беречь его как зеницу ока, и, исполненный ответственности за порученные секреты, отбыл к морю. Террористы, обследовавшие дворец и окрестности до необходимых деталей, сверстали новый план. Они решили отказаться от эффектного прорыва через все преграды к спальне вдовы, совокупляющейся с любовником. Как выяснилось из подслушанных в замке разговоров, такие встречи проходили редко, то ли либидо у дамы ослабело, то ли маркиз не мог заставить себя делать любовь чаще чем раз в неделю. Тревожили деревянные перекрытия дворца, огненное шоу могло стоить не только жизни обитателям замка, но еще завал из деревянных конструкций создаст проблемы и десантнику, несмотря на экзоскелет. Наконец, не радовала сложность отхода в ночное время. Большая часть города обнесена стеной, ночью ворота закрыты, гравитон всего один — в скафе. Поэтому снизили до минимума расчет на эффектность и назначили акцию на 8.30 через двое суток, пока графская карета не удалится на достаточное расстояние.

Нанятая крытая повозка приняла трех монахов в квартале от французского посольства. В коричневых рясах и с опущенными капюшонами они не слишком выделялись, если бы не два «но». Монахи не нанимают повозки и ходят по городу пешком. И монахи не бывают такими огромными, особенно как один из них. Все земляне, даже тщедушный и низкорослый Роберт Ли, весьма превосходили местное население по росту. Петренко был одет в бронескаф и выглядел громоздким до комичности. Если бы возница заглянул ему под капюшон и увидел вместо лица темное блестящее забрало, точно умер бы на месте от удара. Но у возницы такая судьба, платят — вези. Повозка проскрипела десяток кварталов и остановилась в узком простенке меж двух домов.

Один из пассажиров вышел, прикоснулся к руке кучера, тот обмяк, вроде как уснул на рабочем месте. Родригес вернулся к дверце.

— Они оба там, и маркиз, и вдова, — сообщил Тиит, проникший в спальню королевы беспилотником. — Спят.

Действительно, полдевятого, раннее утро, что еще можно делать?

— Петро, тысяча двести метров, минута неторопливого полета, столько же назад. Окно приоткрыто и занавешено тяжелыми шторами. Чтобы без шума, открываешь окно, на каждого по импульсу — и назад. В скафе энергии на восемь минут, не высаживай до конца.

— Да, сэр!

— Давай.

Монашеский балахон слетел внутрь повозки, скаф превратился в нечто размыто-бесформенное и заскользил к окну. Родригес еще раз оглядел закоулок. Все тихо.

Петренко отслеживал маркеры беспилотника и цели. Третий маркер, видимо короля, был виден на этаж ниже и метров сорок в сторону. Нормально.

Если бы кто-то со стороны разглядывал северную стену замка, то, возможно, заметил бы, как нечто среднее между облаком и галлюцинацией подлетело к окну четвертого этажа, затем влилось внутрь, шевельнув штору. Внутри что-то дважды вспыхнуло, и галлюцинация выплыла из окна.

Когда десантник выключил антиграв и голопроектор, Родригес удовлетворенно сказал:

— Сто двадцать девять секунд. Молодец! Если бы всегда так — президент лично грохнул короля, и никакой войны, у простого люда спина сухая.

Разбудили возницу и неторопливо отправились по Калье Майор к Гвадалахарским воротам. В километре за воротами ожидал посол Франческо Гальяци, с ним десять лошадей.

Тиит поймал в руку вернувшегося жука и сообщил:

— Принимаю скафандр. Кстати, сейчас скину вам картинку, над замком клубится дым.

— Тебе не сложно вести скафандр?

— Абсолютно. Нас так учили выводить раненых.

Извозчик получил щедрое вознаграждение и не стал удивляться, что из повозки вышли аж четыре богатыря-монаха. Может, один подсел, когда возница дремал на облучке. Он тронулся в город, разобрали коней, и Родригес объявил о выдвижении на Сан-Себастьян.

— Туда же в другие ворота, — заметил посол. — Нам левее.