В конце этого простора показалось на горушке село Скуратово. Оно было все в садах и деревьях, а посреди него стояла высокая церковь. Уже совсем как новая, только колокольню еще не отремонтировали. Но колокола на ней уже висели. И вокруг них вились белые голуби.

Мы тихонько ехали по селу, я бы сказал, все тише и тише. Пока совсем не остановились.

Бензин кончился!

– Ничего, Дим, – успокоил меня Алешка. – До этих Подосинок под горку доедем. А там и шоссе недалеко.

Отчасти он прав. Мы застряли в самой середке села, возле церкви, на верхушке горушки. Но под горку нам до заправки все равно не докатить. Да и денег у нас нет.

Из дома напротив – дом такой кирпично-черепичный – вышел пожилой дядька и, улыбаясь, пошел к нам. Мне он понравился сразу, и я решил рискнуть. Вышел из машины и, тоже улыбаясь, пошел ему навстречу. И спросил очень вежливо:

– Извините, у вас случайно бензина нет?

Дядька заулыбался еще шире, даже уши у него подпрыгнули.

– А вам какой нужен?

– Все равно, лишь бы ехать.

И тут случилось странное. Дядька пожал мне руку и сказал:

– Ну, наконец-то, а я уже беспокоился. Доехали нормально? – тут он увидел помятый бампер. – С приключениями…

У меня в голове словно молния сверкнула. Я догадался, что мы с этим дядькой обменялись паролем. Я – случайно, а дядька – нет.

Опять влипли! И главное – удрать не можем. Надо Алешку как-то предупредить.

– А Витька молодец! – опять засмеялся веселый дядька. – Здорово придумал пацанов послать. Он вас на трассе ждет?

– Ага, – наудачу сказал я. – На другой машине.

– Понятно, что на другой. Эта уж теперь больно приметная. А задок-то ты как расшиб?

Я помялся как бы в нерешительности, потом признался:

– Менты нагоняли. Так я тормознул порезче. Они и вмазались.

– Ай, молодец! Ну и ребята у Витьки! – Тут он будто вспомнил о деле. – Так, ну что, будем грузиться?

Что я мог ответить? Кивнул неопределенно. И попросил:

– Вы нам водички не принесете? Очень пить хочется.

Алешка тоже вышел из машины и приближался к нам.

– Зачем водички? – ответил дядька. – Я вам кваску принесу. – И ушел в дом.

Я быстро и четко обрисовал Лешке ужасное положение, в котором мы оказались. Его это не смутило.

– Подумаешь, – сказал он. – Погрузят они нам оружие, наркоту или взрывчатку. А может, миллион баксов. Ну и что? Тебе жалко?

Действительно – ну и что? И совсем не жалко.

Дядька вышел из дома со здоровенной кружкой, похожей на ковш Петра Великого. Который мы, кстати, никогда не видели.

Пока я пил, Алешка поздоровался с ним и спросил:

– Извините, у вас случайно бензина нет?

– А вам какой нужен? – расхохотался дядька. А я чуть не поперхнулся. – Ишь ты! Конспиратор! Правильно, Вадик, доверяй да проверяй.

– Я не Вадик, – возразил Алешка. А я похолодел и чуть кружку не выронил. – Вадиком меня папка зовет. А мамка – Вадимом.

Дядька аж чуть не лопнул от смеха. Отсмеялся:

– Ну что? Будем грузиться? Откроем багажник-то? Сильно помялся. Федор! – крикнул он в дом. – Иди, подмогни!

Из дома вышел здоровенный Федор в майке до пупка и в трусах до колен.

Я отпер багажник. Федор подцепил железными пальцами края крышки, рванул – багажник испуганно распахнулся. Я заглянул внутрь. Там ничего особенного не было. Только сумка-чемоданчик с инструментами и автомат. Дядька переложил их в сторону:

– Давай, Федя, загружай.

– Может, к гаражу подогнать? – пробасил Федя. – Не ровен час, кто углядит.

– Да нет никого, давай по-быстрому.

И Федя стал перетаскивать в машину аккуратные ящики и коробки. Их было много. Он забил ими весь багажник, захлопнул его и стал снова таскать ящики, укладывать их в салон.

– Не взорвемся? – спросил Алешка.

– Ну, шутник ты, Вадик! – Этому дядьке фигу покажи – и он рассмеется. Веселый очень. Только вот на кого он похож? Где-то я что-то такое недавно видел…

– У нас в самом деле бензин кончился, – сказал я. – Не рассчитал дядя Витя.

– А вам какой нужен? – подмигнул дядька.

– Все равно, лишь бы ехать, – подмигнул Алешка. – Гы!

И дядька – что удивительно – тоже ответил:

– Гы! – А потом сказал Феде: – Тащи канистру.

Федя залил в бак бензин, дядька сказал:

– Ну, ехайте. Витьку привет. И Надьке тоже.

– Кому – Надька, – вдруг рассудительно проговорил Алешка, садясь в машину, – а кому – Надежда… Кузьминична.

Дядька расхохотался. Мы поехали.

На колокольне кто-то тронул колокол, и над землей поплыл тягучий задумчивый звон.

– От мамы попадет, – совершенно не к месту сказал Алешка.

– И от папы, – вздохнул я.

– Давай хоть посмотрим, чего там, а? Как мы с тобой разбогатели, да?

– Только не на дороге, – сказал я, сворачивая в кустарник.

Мы отперли и с трудом раскрыли багажник. Я достал из сумки монтировку. Выбрал ящик попроще.

– Ща как рванет! – сказал Алешка, когда я подсунул кончик монтировки под крышку ящика. – И от мамы попадет.

– И от папы, – сказал я и надавил на монтировку.

Ящик скрипнул – крышка приподнялась. Я отложил монтировку и содрал крышку. Ящик был набит аккуратно уложенными свертками из мягкой бумаги. Разных размеров и форм. Сверху лежало что-то похожее на плоскую шкатулку. Я развернул ее. Ящичек, полированный, со сдвижной крышкой. Ну я ее и сдвинул. И мы чуть не ослепли.

Ящик был полон старинных золотых монет с орлами, уложенных в гнезда из зеленой материи.

– Ни фига! – ахнул Алешка. – Давай еще посмотрим. Разворачивай дальше.

Я развернул дальше. Сверток был какой-то бесформенный. Но в нем оказался необыкновенной красоты серебряный эфес шпаги, усыпанный блестящими камнями.

– Неслабо! – выдохнул Алешка. – Давай еще!

Еще оказался какой-то высокий бокал, такой прозрачный, что если бы не легкий рисунок на нем, его бы вообще не было видно.

– Хрусталь всякая, – небрежно заметил Алешка. – А еще?

Еще: подсвечник без свечей, икона в золотом окладе, еще икона, чей-то бюстик, записная книжка в сафьяновом переплете и со страничками из слоновой кости…

– Это не наркотики, – сказал я.

– Гы! – ответил Алешка.

– Это не оружие.