В подъезде сидела уже другая бабуля.

– Утром на месте была, – сообщилаона, – потом вроде ушла. Может, в институт? Или в больницу за инвалидомкаким? Она вроде как с ними работает.

Дворника Юры тоже не нашла. Обычно ондень-деньской торчит на глазах, но сегодня его никто не видел. Окончательноразочаровавшись, поехала в Ложкино.

Дома было тихо. Я взяла в кабинете толстыйсправочник и устроилась в спальне. Через полтора часа подвела итог. Патронажныхмедсестер, то есть медицинских работников, ухаживающих за беспомощнымиодинокими инвалидами, предоставляют муниципальные общества Красного Креста, ини в одном из них не работает Нина Самохвалова. Но в столице существуетмножество частных агентств. Я набрала номер «Помощника» и тихонько проблеяла втрубку:

– Хочу пригласить медсестру для ухода запарализованным отцом.

Вежливый голос моментально сообщил расценки:один день – десять долларов. Лекарства, памперсы, моющие средства –естественно, за счет хозяев. Еще медицинского работника полагается покормить.Сопровождение в другой город – в два раза дороже.

Повесив трубку, я через минуту вновьобратилась в то же агентство, постаравшись изменить голос.

– Вам нужны сотрудники?

Тот же безукоризненно вежливый голососведомился:

– Имеете медицинское образование?

– Медсестра широкого профиля.

– Сто долларов в месяц плюс обед в семьеу больного, и, естественно, чаевые никто не отбирает.

– Много дают?

– Долларов на двадцать можете твердорассчитывать.

– Берете только профессионалов?

– С предъявлением диплома, – уточнилголос.

Я повесила трубку и позвонила в другоеагентство. Расценки примерно совпадали, и везде требовались толькодипломированные сотрудники.

В глубокой задумчивости я пошла вниз. Где жеподрабатывает Нина? У девушки нет никаких шансов устроиться официально, она неимеет документов медсестры, учится в гуманитарном институте. Бешеных денег зауход не платит никто, двадцать долларов в месяц считаются роскошными чаевыми. АСамохвалова небось только за квартиру отдает триста, плюс машина, бензин,джинсы «Труссарди», кофточки «Naf-Naf»… Папа присылает? Но он только-толькопостроил новый дом, все средства туда вложил. Наверное, все-таки зарабатываетсама. Но как? Может, это Базиль содержит любовницу? Корзинкин, безусловно,обеспечен, но, как все французы, жаден до невозможности. Россияне, начитавшись«Трех мушкетеров», составили неправильный образ парижанина – этакого гуляки,весельчака, бабника, не считающего расходов на прекрасных дам и выпивку. Насамом деле среднестатистический француз предпочитает укладываться спать вдесять, никогда не позовет знакомых в гости, а если все же сподобится устроитьвечеринку, то к столу подадут фисташки, орешки да блюдо с сыром. Впрочем, могутторжественно внести ветчину. Причем, если гостей шестеро, то на роскошном,доставшемся от бабушки подносе сиротливо будут лежать только шесть ломтиков –по одному на человека, добавку просить не принято. Так что вряд ли Корзинкинобеспечивает своей даме сердца роскошный образ жизни. Ну, духи может подаритьили недорогое колечко…

В гостиной на диване валялся Кешка. На столике– несколько журналов, я машинально схватила одно издание.

– Не смотри, – велел сын.

Но я уже в ужасе уставилась на первуюстраницу. Ее целиком занимало фото молодой улыбающейся женщины. Ее можно былобы даже посчитать хорошенькой, если б не уродливое тело. Левой груди нет, на ееместе змеится белый шрам, от правой сохранились жалкие остатки. Внизу подпись –Виола, тридцать пять лет, радикальная мастэктомия, агентство «Лотос».

– Что это? – еле-еле ворочая языком,спросила я, машинально продолжая листать странное издание.

Следующие фото оказались еще отвратительней.Милые дамы демонстрировали результаты ампутации рук или ног, далее шли снимкимолодых мужиков с телами, покрытыми шрамами. Все фото сделаны с почтиобнаженной натуры – крохотные трусики прикрывали лишь небольшой участок тела.На последних страницах были настоящие уроды: карлики, отвратительно ожиревшиебабы, парочка парней с невероятными родимыми пятнами.

– Какого черта ты купил эту гадость даеще приволок домой? – накинулась я на сына. – Где взял кошмарныйжурнальчик?

Кешка потянулся и глянул на стол.

– Данную порнографию приволок Ефим. Еслисейчас начнем возмущаться и жечь в печке, моментально притащит десяток новых ипримется всем показывать. Лучше сделать вид, что нас это не волнует, и оставитьих валяться тут. Ты же его знаешь.

Абсолютно точно. Стоило старику сообразить,что вас что-то смущает, как он тут же моментально начинал педалироватьситуацию. Такой вот омерзительный тип – получает настоящее удовольствие, глядя,как мучаются его несчастные жертвы.

– Боюсь, Машка полезет посмотреть, –вырвалось из моей груди.

Кеша вздохнул.

– Если сейчас спрячем, дедуля точно ейпокажет. В конце концов, ничего страшного, просто несчастные, изувеченные люди.Естественно, ребенку не следует рассказывать, зачем бедолаги тут свои фоткивыставили. Ладно, сам объясню. Мол, журнал выпускает общество инвалидов, чтобыподдержать в людях мужество. Тебе сделали страшную операцию – не переживай,посмотри на других, может, им еще хуже, а они улыбаются! И ты придерживайсяэтой версии. Да не переживай так, пролистнет и бросит!

– А правда, зачем подобное демонстрировать?

Кешка сел и поглядел на меня.

– Мать! Тебе что, двенадцать лет?Наивная, как щенок.

Я обиделась.

– Ну, прости глупую, уж объясни ей…

Аркашка хмыкнул.

– Про сексуальные извращения слышала?

Я кивнула. Уж не настолько наивна, вроде знаюи про гомосексуалистов – и про педофилов.

– А это просто разновидностьдругая, – пояснил сын, – есть такие кадры, которых привлекают толькоубогие. Ну не стоит у него на нормальную бабу, подавай чего пострашней. В концеконцов – это личное дело каждого, с кем спать. И ничего плохого нет в том,чтобы изуродованная женщина нашла себе пару. Но продавать такие журналы открытона лотках нельзя. Следует распространять через больницы или общества инвалидов– словом, не знаю как! Честно говоря, не хотелось, чтобы подобное изданиепопадало в детские руки. Но пока нет криминала, это имеет право на жизнь. Естьже у лесбиянок «Розовая пантера», а эти чем хуже. Помнишь Диму Петровского?