— Надо же, как быстро распространяетсяинформация! — поразился Маркиз. — Правду говорят: что знают двое, тознает базар!

— А значит, вам нужно искать нового покупателя на этидокументы. А у меня он уже есть…

— Ну, деточка, — осклабился Маркиз, — найтиего для меня не составит труда! Неужели вы думаете, что только за это…

— Думаю! — прервала его Лариса. — Без меня выего ни за что не найдете!

— Ошибаетесь, — теперь уже Леня загадочноулыбнулся, — при поддержке нашего общего друга Гринбаума это будет совсемне трудно!

— Гринбаум глуп и ровным счетом ничего не знает! —Лариса скривилась, как будто проглотила лимон.

— Кое-что он все-таки знает! — протянулМаркиз. — Например, дату приезда человека из Бостона… Впрочем, если уж нато пошло, я готов с вами немножко поделиться. Скажем, пять процентов, просто вкачестве благотворительности!

Услышав от Лени упоминание о человеке из Бостона, Ларисарезко поскучнела. Она не думала, что ему так много известно. Однако она несдалась и снова пошла в атаку.

— Допустим, вы даже найдете этого человека, но он не станетс вами разговаривать! Он до сих пор имел дело только со мной, и не захочетменять коней на переправе!

— Десять процентов, — проговорил Леня, глядя надорогу.

— Как у вас язык поворачивается! — возмутиласьЛариса. — Я добывала эти документы, рискуя жизнью! Меня едва не убили вМоскве…

— Меня тоже едва не убили, — ответил Леня, я чудомспасся! Меня хотели взорвать! А немного раньше одна женщина, ужаснаяавантюристка, заманила меня в свою квартиру и пыталась отравить!

— Будет вам, — хмыкнула Лариса, — кто староепомянет, тому глаз вон. И вообще это был не яд, а всего лишь сильнодействующеелекарство. Вы человек здоровый и нисколько не пострадали бы!

— Я старый, больной человек! — Леня состроилуморительную гримасу. — Кроме того, у меня могла быть индивидуальнаянепереносимость этого лекарства, я уж не говорю о его побочном действии… Можетбыть, я после него перестал бы разбираться в людях, а при моей профессии этосмерти подобно…

— Ну хватит! — неожиданно резко сказалаЛариса. — Заявляю вам со всей ответственностью, что без меня вы дочеловека из Бостона не доберетесь. Уж если на то пошло, я сделаю все, чтобы выне встретились, я предупрежу его заранее. Хотя это не в моих интересах, но япойду на все!

— Вот как? — Леня поднял брови. — Вот как вырешили? Не мне, так никому? Вижу, вы говорите серьезно. И сколько же вы хотите?

— Пятьдесят-на пятьдесят! — выпалила Лариса.

— Ну что ж… Я соглашаюсь исключительно из чувствасправедливости. Все же вы приложили много сил, тратили время и рисковалижизнью…

Дмитрий Аристархович Кастальский сидел в своем кабинете изадумчиво барабанил длинными музыкальными пальцами по столешнице. Его кабинетбыл обставлен в стиле «классицизм» — и мебель, и стеллажи для книг, исветильники, и рамы для картин. В свое время Дмитрий Аристархович сам любовно итщательно подбирал обстановку.

Большой письменный стол был обтянут тисненой кожей приятногозеленого оттенка. В углу стоял такой же кожаный английский диван, по которомуразбросаны гобеленовые подушки. Занавески плотного тяжелого шелка былиподобраны в тон коже, такого же приглушенно зеленоватого оттенка, цветапожухлой травы, как говорила старинная приятельница Кастальского НадеждаВасильевна Переверзева. Именно она в свое время помогала Кастальскому обставитькабинет. Да и вообще, Дмитрий Аристархович уж и не помнил, сколько же лет онизнакомы. Когда он пытался выяснить это у Надюши, как называл свою приятельницу,она смеялась и кокетливо закрывала ему рот, говоря, чтобы он не произносилвслух эти ужасные цифры. Она-де чувствует себя ровесницей Русскояпонской войны.Дмитрий Аристархович на это традиционно отвечал, что Надюша отлично выглядит ивсегда для него будет самая молодая и привлекательная.

Кастальский встряхнул головой, чтобы отогнать воспоминания,и заметил, что у него немного дрожат руки. Чтобы успокоиться, он сжал в рукедорогой «паркер». Сегодня он был настроен очень серьезно. Надюша, как обычно,обещала прийти в пять, к вечернему чаю. Приятели любили пить чай по-английски,ровно в пять часов. Чай сервировали обычно в столовой, на небольшом кругломстолике красного дерева.

По привычке он взглянул на английские напольные часы вореховом корпусе, стоявшие в углу напротив дивана. Это были очень красивыечасы, напоминающие знаменитый лондонский Биг Бен. Но сегодня часы не показывалиточного времени, они стояли. Послышался звонок в дверь, и экономка Кастальскогонеслышно прошла по коридору, чтобы впустить Надежду Васильевну, она как всегдабыла точна. Дмитрий Аристархович вскинул голову и вышел встретить своюстаринную подругу. От дверей кабинета ему видно было, как Надюша вежливоприветствовала экономку, как ловко скинула ей в руки твидовое пальто в талию,сняла шляпку с кокетливым разноцветным перышком и внимательно оглядела себя вбольшом зеркале в старинной бронзовой раме. Она пригладила седые кудри,аккуратно провела по губам розовой помадой и только тогда повернулась лицом кКастальскому. Наклонив набок голову, как маленькая девочка, она поглядела насвоего старого приятеля и наморщила нос. Потом, наклонила голову в другую сторонуи улыбнулась.

Раньше такие манеры Надюши Кастальского умиляли, сегодня жеон был не в том настроении.

— Митенька! — закричала Надюша и протянула к немуруки. — Как же я соскучилась, дорогой ты мой!

Раньше при этих словах Дмитрий Аристархович чувствовал, какгорячее тепло разливается в душе. Он был очень привязан к Надюше.

Они знакомы черт знает сколько лет, и когда-то давно, вюности, он даже был в нее влюблен и посвятил ей стихи. Потом влюбленностьпрошла, потом жизнь разметала их в разные стороны, а потом, уже в зреломвозрасте, они встретились вновь. Кастальский был одинок, Надюша говорила, чтотоже. Они с удовольствием проводили время вместе, Кастальский привык к Надюше искучал, когда они долго не виделись.

Сегодня же слова его подруги показались ему надуманными, атон — фальшивым. Сегодня чело Дмитрия Аристарховича омрачали заботы, а на душескребли кошки.

— Здравствуй, Надюша, — сказал он, с удивлениемзамечая, что делает над собой усилие, я тоже рад тебя видеть.

Тут Дмитрий Аристархович самым натуральным образом соврал.Сегодня он совершенно не хотел видеть свою приятельницу. Откровенно говоря,сегодня он вообще никого не хотел видеть.

После вчерашнего неприятного разговора с Леней Маркизомстарик очень расстроился. Леонид был совершенно прав, когда высказал емупретензии. Он конечно был вежлив и не назвал Кастальского старым маразматиком,которому давно пора отойти от дел и летом выращивать на балконе настурции, азимой сидеть на диване в домашних тапочках на меху и смотреть по телевизору передачу«Здоровье». Но Кастальский понимал, что Леонида удержало только хорошеевоспитание. Впрочем, все эти слова старик высказал себе сам по дороге домой.Ночью он почти не спал и даже пил сердечные капли. К утру. когда пошли первыетрамваи, Кастальский обдумал все и принял решение. Еще до завтрака он позвонилЛене и имел с ним приватную беседу по секретному мобильному телефону.