Она наблюдала за работой персонала. Пострадавших привозили на каталках, а увозили в мешках для трупов. Выкрики приказов оставались без внимания. Продовольствие, размещенное во временных больничных палатах, выносили в металлических бочках для биологически опасных отходов. Медицинские работники непрерывно бегали туда-сюда, без конца что-то перетаскивая и роняя.

Бабах!

Кейси вздрогнула: в нескольких сантиметрах от ее ног упал и перевернулся контейнер.

– Тьфу! – раздалось следом.

Рядом присела медсестра и начала собирать разбросанные токсиметры. Кейси нагнулась, чтобы помочь. Когда контейнер наполнился, взгляд ее упал на показатели прибора. Уровни как радиоаксонов, так и микроциногенов не соответствовали цифрам ее биомонитора.

Она обратилась к женщине:

– Они сломаны.

– Знаю, – ответила та, запихивая последний токсиметр в контейнер. Водрузила ящик на руки и встала.

Кейси тоже поднялась, охваченная беспокойством.

– Их опасно использовать.

Медсестра выразительно посмотрела на нее:

– Знаю.

Перед госпиталем стояли припаркованные грузовики Всемирного Союза, каждый из которых предназначался для отдельной работы. Кейси проводила женщину до мусоровоза и изумилась, увидев в нем груду выброшенных токсиметров.

Медсестра как ни в чем не бывало отряхнула руки и вынула из нагрудного кармана своего защитного костюма маленькую прямоугольную коробочку с цилиндрическим волокном. Подожгла нить, вставила ее в рот и глубоко затянулась. От серого дыма Кейси закашляла. В отличие от галлюциногенов, популярных в экогородах, он обладал запахом и раздражал легкие.

– Не местная? – поинтересовалась женщина.

– Нет.

– Дай угадаю. Виртуальный город?

Э-город, как называла его Силия.

«То же самое», – подумала Кейси и кивнула.

– Цифры, – женщина затянулась сильнее. – Живу здесь давно, и, поверь мне, никому нельзя доверять.

Она кивнула на токсиметры, которые присоединились к куче использованных хирургических халатов и медицинских мешочков для внутривенного переливания крови.

– Половина выданных правительством с дефектами. Уровень загрязнений постоянно растет. «Меры по предотвращению паники». Они так это называют.

Последняя затяжка. Женщина бросила волокно на землю. Слабый огонек сверкнул в темноте, прежде чем исчезнуть под ее каблуком.

– Тебе следует надеть антикожу, – заметила медсестра. – Твои органы гниют? Теперь это дерьмо реально.

Она ушла в госпиталь, оставив Кейси едкий дым и горькие слова.

Разговор с медсестрой побудил к действию. Девушка вновь открыла секретный файл К2П. На этот раз внимательно его перечитала и нашла необходимые данные. Дату заражения воды. Протечка произошла до, а не после их с Силией купания в море. За две недели. Значит, океан уже был отравлен.

Кейси проверяла воду моря токсиметром К2П.

БЕЗОПАСЕН ДЛЯ КОНТАКТА С КОЖЕЙ.

Сто двадцать ударов в минуту. Сто тридцать. Сто сорок. ТРЕВОГА! Просигналил биомонитор.

Пульс достиг анаэробной зоны. Кто-то разговаривал с ней. Выкрикивал ее имя снова и снова.

«Уходи», – подумала Кейси. Вернее, произнесла. Вслух. От звуков собственного голоса пришла в себя.

Над ней парил коптербот К2П, устраивая шоу. Его не было здесь еще секунду назад. А может, прошли минуты или часы?

Кейси подчинилась. И разбила кулак об иллюминатор. Боль разлилась по руке. Сто сорок ударов в минуту. Сто пятьдесят. Сто шестьдесят.

Такие же чувства испытал Актиниум, когда узнал, что вся семья погибла, а он остался жив, потому что вместо себя отправил бота?

Силия умерла, а Кейси была под защитой. С ног до головы аккуратно обтянута антикожей, с защитными очками на лице, с тщательно закрепленным биомонитором, чтобы он не упал в воду. Отравленную.

Тогда она использовала токсиметр. Доверилась его показателям. Ее ошибка не в том, что она поверила прибору, а в том, что положилась на людей, работающих с ним.

Человеческий фактор.

Коптербот доставил ее в посольство, как и было приказано. Кейси выяснила геолокацию Дэвида Мизухары. Хотя бы в этот раз он был дома.

Она открыла голоприложение в Интрафейсе и нажала кнопку «вход».

Неподвижная капсула не обнаружена. Продолжить?

ДА.

Предупреждение!

Свободный голопроход без поддержки стазиса, увеличивает риск остановки сердца.

ОТМЕНИТЬ?

Я осознаю риски и принимаю их.

ПРИНЯТЬ!

ОН, БЕЗВОЛЬНО ОБМЯКШИЙ, сидит, уронив голову на руки. Вилка все еще звенит по полу. Я бросаюсь к нему, опускаюсь на колени.

– Что случилось?

Тянусь к его руке.

– Отойди.

– Но…

– Отойди.

Убираю руку, беспомощно смотрю на него.

Герой медленно, позвонок за позвонком, поднимает голову. Его глаза стекленеют от боли. Вены на руках и шее вздуваются.

Приступ проходит так же, как появился: без предупреждения. Парень учащенно дышит, свесившись со стула. Качает головой, словно стряхивая наваждение.

– Что болит? – требую я.

– Ничего, – отвечает Герой.

Мой пылающий взгляд заставляет его уступить:

– Голова немного.

Чутье подсказывает, что это не в первый раз. Парень не удивлен и даже разговаривает со мной сквозь боль.

– Когда это началось?

Он молчит.

– С тех пор как я вернулась?

Кивает.

«С тех пор, как я разбила весло о твою голову».

Дотрагиваюсь до его лба и поправляю челку. Снаружи все хорошо. Меня беспокоит, что внутри. Может быть сотрясение, если наш мозг одинаково устроен. А если нет и внутри черепа провода и аппаратура, то я могла сломать то, что само не восстановится.

Как спросить, чтобы не проговориться?

– Кроме боли… как ты чувствуешь себя психологически?

– Вроде, появились ли у меня воспоминания?