– А потом я узнаю, что он – твой друг.

Меридиан пальцем указала на Актиниума.

– А где он был, когда никто не хотел даже просто сидеть с тобой?

«В Стратуме-22», – не тот ответ, который хотела бы услышать Меридиан.

«Мне вообще никто не нужен», – ответ, который хотела бы дать Кейси.

Меридиан не могла остановиться:

– Ты знаешь, кто он? Привилегированный, как проклятье, тип. Тот, кто снимает свою антикожу, чтобы передать врачу, потому что он такой, весь из себя герой. Тот, кто, возможно, выезжает за территорию, чтобы испытать особые ощущения.

Привилегированный, как проклятье, тип.

Снимает антикожу.

Выезжает за территорию для особых ощущений.

– Что такого можно доверить ему, а не мне?

Кейси показалось, что ее сейчас вырвет. Особенно, когда вмешался Актиниум:

– Давай, Мизухара.

Тон был невероятно спокойным и холодным. Она встретилась с ним глазами и поняла: он специально загнал ее в угол.

«Выбирай, – говорил он ей. – Я или она. Справедливость или самоуспокоение. Ты или остальные».

– Скажи ей правду. Скажи ей, кто убил…

Шмяк!

Рука Актиниума поднялась. Рука Кейси опустилась.

Если она сожмет пальцы достаточно крепко, след на ладони исчезнет. Однако как ей стереть покрасневший отпечаток на его щеке? Пощечина – все, что пришло ей в голову, чтобы остановить юношу.

Общественность может сколько угодно спекулировать смертью сестры. Раскрашивать своими догадками, упрощать личность девушки, сокращать ее имя, фотографии.

Но правду может сказать сама Силия. И Кейси будет защищать ее. Защищать сестру, неважно, какой ценой. Даже если ей придется настроить против себя весь мир, как этих двоих напротив.

– Понятия не имею, кто ты, – прошептала Меридиан, разглядывая Кейси. – Ты… стала другой.

«Нет. Просто я не такая, какой вы хотите меня видеть», – мысленно возразила она подруге и Актиниуму.

Как не была и той, какой хотела сама себя видеть. Ей хотелось встать и уйти от них.

Но первыми ушли они: сначала Меридиан, а следом Актиниум.

Кейси осталась одна, чему была только рада.

ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ Я СНОВА пыталась уйти из дома.

Дырки в двери тому доказательство и первое, на чем фокусируются глаза, как только смахиваю с них сон. Пять длинных полос содранной краски. Каждая на один пульсирующий палец моей правой руки.

А знаете, чего у меня меньше пяти?

Дней, чтобы найти Кей, если не передумаю.

Не передумаю. Не могу.

Это будет означать конец. Не только мне, но и Герою, который, полагаю, также запрограммирован на самоуничтожение, чтобы удовлетворить нормы человеческой этики. Не могу этого допустить. Не могу так поступить с парнем, который спит без задних ног на диване в соседней комнате.

Я тоже спала, перед тем как во сне подойти к двери и попытаться ее снести. Мы оба вымотаны. Он – от вчерашней суеты вокруг меня. Я – потому, что не могу отделаться от навязчивой мысли найти свою сестру. Это нетрудно, когда сердце снова и снова перекачивает тонну вины. Ночью пришли сновидения: подсознание заставляло исполнить волю Кей. Горький привкус появился во рту. Больше не позволю собой так манипулировать. Даже если вспомню все наши вылазки к морю. Даже если вспомню, как обидела Кей после маминой смерти. Даже если вспомню, как чуть не потеряла ее.

Протираю глаза. Следы от ногтей не исчезают.

Ты-я катится ко мне. Вместе мы рассматриваем дверь.

– Я пыталась ее сломать.

– Согласна.

Сколько всего я натворила, о чем не знаю? А сколько Герой? О чем не помнит? Не помнит, как пытался убить меня. А что, если есть что-то еще? Подозрения змеей зашевелились во мне.

Смотрю на Ты-ю.

– Герой развязал веревку в тот день на вершине скалы.

– Нейтральна.

Понятно. Она не знает, потому что тогда поддерживала меня, не давая упасть. Однако тем утром, когда я проснулась в океане, ее рядом не было.

Пока я топилась в море, она находилась на острове с Героем. Тот самый промежуток времени, когда я потеряла сознание, а потом очнулась и узнала, что Леона ушла.

Больно кусаю губу.

– Герой избавился от Леоны.

– Согласна.

– Ты позволила ему.

– Согласна.

Предательство со стороны собственного бота.

– Но почему?

Я не злюсь. Разве имею право? Вся моя миссия построить лодку и покинуть этот остров была мнимой, фальшивой. Хорошо, что Герой отпустил Леону в море, даже если поступок его непреднамеренный.

Просто… Я помню свою панику. Зудящее отчаяние, как острые песчинки в местах, до которых не дотянуться. Боль от потери Леоны после потери Хьюберта… Все напрасно.

– Почему?

В ответ сердитое жужжание.

Я превращаю свой вопрос в утверждение.

– Вы хотели, чтобы я осталась.

– Абсолютно согласна.

Сначала ощущаю легкое напряжение в груди.

– Я остаюсь, – говорю Ты-е, выслушивая ее «Абсолютно согласна».

Потом обращаюсь к дому:

– Я остаюсь.

И в третий раз повторяю себе:

«Я никуда не ухожу».

В животе появляется резь.

«Это мой дом».

Резь нарастает, превращаясь в острую боль.

«Моя семья».

Я сгибаюсь, сжимая челюсти. Одна рука обхватывает живот, как будто придерживая внутренности. Другая нащупывает дверную ручку.

Следующее, что помню, – это открытая дверь. Я несусь по пляжу и резко останавливаюсь у самой воды. Тело дергается, сопротивляясь зову. Я падаю на четвереньки от безысходности. Сегодня ветрено. Сухой песок царапает кончики пальцев. Волна отступает, оставляя белую пену на моих руках.

«Найди меня».

Пячусь и зарываю пальцы с обломанными ногтями глубоко в песок.

Я не смогу так мучиться до конца жизни.

Вспоминаю слова Кей о том, как мой уровень счастья влияет на выполнение команды «Найди меня». Мысленно перебираю все страдания, пережитые на этом острове. Боль в животе исчезает.