И эту важность отлично поняли как те, кто участвовал в дискуссии, так и те, кто надзирал за ней. Иначе нельзя объяснить тот факт, что из опубликованной стенограммы конференции раздел речи Мёллера, посвященный важности генетики и ошибочности и даже политической вредности лысенковщины, был исключен и заменен одним абзацем, в котором Мёллеру приписали слова, которых он не произносил.

Для понимания событий декабря 1936 существенна позиция еще одной группы участников совещания. В дискуссии приняли участие признанные лидеры советской селекции, те, чьи сорта высевали в огромной стране на миллионах гектаров, то есть истинные кормильцы народа, а не те, кто шумел с трибун в научных аудиториях или в Кремле. Почти единодушно селекционеры раскритиковали лысенковские нововведения. Академик П. И. Лисицын просто высмеял бахвальство яровизаторов, сказав:

Академик П. Н. Константинов сообщил и реальных убытках от яровизации. Он сообщил результаты многолетней проверки яровизации, проведенной под его руководством на огромном числе станций по всей стране. Цифры в его докладе были столь показательными, что даже газета "Правда" была вынуждена сообщить в информационной заметке о сессии:

Закончив анализ яровизации, Константинов остановился на ошибках Лысенко в отвергании генетики (9). Он сказал:

"Правде" сообщила о негативной оценке Константиновым лысенковских тезисов, но приводились эти слова походя, скороговоркой и невнятно (чтобы лишь сохранить видимость объективного изложения основных событий на сессии). Складывалось впечатление, что кто-то приказал не прислушиваться к словам крупнейшего ученого и селекционера.

Аналогичным было выступление другого выдающегося селекционера А. П. Шехурдина. Его критика оказалась тоже серьезной, а "Правда" в репортаже с сессии отвела лишь два предложения изложению его позиции:

Очень резко прозвучали слова руководителя сессии вице-президента ВАСХНИЛ Мейстера (12), высказавшего несогласие с центральным положением, развиваемым Лысенко и Презентом, о том, что практика социалистического строительства будто бы диктует необходимость отмены "старых" — буржуазных наук и прежде всего генетики, якобы только вредящих делу социализма, и замены их новыми науками. "Та позиция, которую заняли т. т. Презент и Лысенко в отношении современной науки, совершенно непонятна и не соответствует философии пролетариата", — сказал Мейстер (13). Правда, тут же он добавил: "Этим мы, конечно, ни в коей мере не склонны умалять значения открытий Лысенко". Особо выделив генетику как науку, играющую первостепенную роль в качестве теоретической основы селекции, Мейстер заявил, что неудачи Лысенко с выведением сортов обусловлены именно тем, что Лысенко не взял на себя труда изучить генетику: "Надо разобраться в причинах неудачии Все же у генетиков и селекционеров есть чему поучиться" (14). Особенно резко звучали фразы из заключительной части его первого выступления в дискуссии:

Чуть позже Г. К. Мейстер еще раз вернулся к этому вопросу, сказав:

Далее Мейстер остановился на нескольких примерах ошибок Лысенко в его экспериментальной работе, стараясь показать, что они проистекают из незнания закономерностей генетики. В частности, обращаясь к Лысенко, Мейстер указал, что согласно собственным данным Лысенко внутрисортовое скрещивание "062 x 062 ни в отрицательную, ни в положительную сторону [изменений — В. С.] не дало" и продолжил: "… уж если говорить о любви, то вся селекция представляет собой не брак по любви, а брак по принуждению. Да вряд ли пропагандируемая "свобода" вообще хоть сколько-нибудь соответствует задачам социалистического строительства…" (18).

Ведущие генетики страны не поддались безропотно нападкам на их науку в печати. С первого дня сессии она превратилась в арену настоящей борьбы. Сообщения о выступлениях на сессии ежедневно комментировали главные газеты страны, на ней присутствовал зав. отделом науки ЦК партии Карл Янович Бауман (официально его должность именовалась заведующий отделом науки, научно-технических изобретений и открытий ЦК партии), который даже выступил, призывая ученых спорить и искать истину в открытых и честных дискуссиях. Свою оборону генетики построили разумно (а уже приходилось обороняться под напором партийной прессы, превозносившей огромную пользу от "мичуринцев-лысенковцев" и дружно клеймившей "бесплодных" генетиков). Главные теоретические доклады сделали трое: Вавилов о генетике растений, Серебровский о генетике животных, Мёллер о теоретической генетике. Затем выступили другие биологи, на частных примерах показавшие результативность науки.

Вавилов привел примеры огромного вклада генетики в развитие селекции. Н. К. Кольцов, также академик ВАСХНИЛ, обратился с призывом более глубоко вникать в исследуемые вопросы, повседневно учиться, стремиться к познанию истины, а не к жонглированию словами. Он однозначно заявил, что лишь законы науки должны приниматься во внимание, а генетика — это точная и объективная наука, Кольцов не пощадил самого Вавилова, сказав ему следующее: