Ахнув, Нина вскочила на ноги, неуклюже обошла стол и побежала по лужайке к куче листьев, которую садовник сгреб в углу. Какая мерзость, подлость! И каким мерзким и подлым должен быть человек, который послал ей это! На ходу она стала рвать листовку в клочья, а перед глазами у нее стояло лицо капитана. Подбежав к куче, она бросила клочки бумаги на землю и яростно втоптала их каблуком в сырые листья.

Тяжело дыша, она развернулась назад к дому, и в этот миг ее пронзил первый приступ боли.

— Тужьтесь! Если не хотите убить ребенка, надо тужиться!

Нина постаралась натужиться, а потом все потонуло в ее бесконечном крике.

— Что это?

— Люминал. Сейчас она уснет.

В ухо Нине зашептал чей-то голос:

— Бог спас вашего сына. И вас. Господь помиловал вас обоих.

_____

— Смотри, я подержу его для тебя. — На фоне окна вырисовался темный силуэт. — Доктор Харрисон говорит, что никогда не видел у новорожденного столько волос. Точно такого же цвета, как у его отца и у меня. А глаза голубые-голубые — прямо как у моей мамы!

Доктор сполоснул руки.

— У вас очень много разрывов, но без щипцов нам бы не удалось спасти ребенка. Никаких признаков инфекции нет. — Он взял полотенце. — Вы застали нас врасплох. Придется мне оставить указания, чтобы за вами хорошенько приглядывали.

Скоро в комнату вернулась Анна.

— Нина, доктор оставил тебе немного морфия. Очень больно?

— Нет. — Нина не отваживалась пошевелиться из страха, что закричит, но она заслужила эту боль, ведь она чуть не убила малыша. — Как он?

— Всю ночь не давал нам спать. Я почти глаз не сомкнула. Бетти сейчас кормит его. Она говорит, некоторые дети не переносят коровьего молока, но у твоего с ним никаких проблем. — Нина слышала, как они говорили, что она не может кормить ребенка грудью из-за люминала и морфия. Она уже дважды подвела своего сына.

Когда Нина проснулась, в комнате было темно, но несмотря на темноту она ясно различала молодого человека, сидящего в кресле возле окна. Он ничего не сказал, и она не узнала его. Он сидел там долгое время. В конце концов Нина снова заснула.

— Что за мужчина был в комнате этой ночью?

Маленькая горничная по имени Джейн взяла со стола стакан.

— Мужчина, мадам? Здесь?

— Да, он долго сидел в этом кресле.

— Тут никого не было, — с испуганным видом проговорила девушка.

— Джейн говорит, тебе приснилось, что в комнате был мужчина. Без сомнения, это от морфия. — Анна раздернула портьеры. — Я сейчас принесу тебе малыша на минутку.

Он был такой красивый. Любовь к нему целиком поглотила Нину.

— Жалко, что лицо портит эта сыпь, но медсестра говорит, что это вполне нормально, многие дети выглядят еще хуже. Я положу его к тебе на кровать…

— Нет! — Нина яростно замотала головой. — Не надо! — Она его уронит. Уронит малыша на пол и размозжит ему головку.

И снова кто-то сидел в кресле, на этот раз женщина. Она смотрела в окно. Потом обернулась.

— Ты проснулась? Я не знала.

Сначала Нина подумала, что это мама, но потом узнала Мэгги. Та подошла и села на край постели.

— Дорогая, какой сюрприз! Такая жалость, что меня здесь не было.

— Я была в саду.

— Но теперь ты в безопасности, Нина, и твой очаровательный сынишка тоже.

Значит, Мэгги не знает, что Нина может уронить его.

Мэгги взяла ее за руку и слабо улыбнулась:

— Анна говорит, у малыша еще нет имени.

У него было имя, просто Нина не в состоянии была подумать о нем.

— Я устала.

— Тогда поспи, мы еще успеем наговориться.

Нина притворилась, что уснула, но, когда Мэгги вышла, открыла глаза. Мужчина снова сидел в кресле, и Нина увидела, что он голый и мокрый, а с его волос капает вода. Теперь Нина поняла, кто это.

— Кирилл…

Он окинул ее внимательным взглядом.

— Ты назовешь его в память обо мне? Ведь ты единственная, кто еще помнит меня.

— Да.

— Ему нужно еще одно имя — для безопасности. Как звали его отца?

— Ричард.

— Ты лжешь. — В его голосе звучала печаль.

— Гарри.

Он кивнул.

— Кирилл Гарри. Запомни, он должен носить два этих имени.

Мэгги вернулась вместе с Джереми.

— Нина, дорогая…

— Я вспомнила его имена.

— Имена? A-а, понятно, — ласково улыбнулся Джереми.

Джереми повернулся к Мэгги:

— Я позову Анну, хорошо? Уверен, ей бы очень…

Нина схватила его за руку:

— Его будут звать Кирилл и Гарри. — Словно два волшебных камешка бултыхнулись в воду.

— Кирилл? Это русское имя? В Англии оно будет звучать очень необычно, а вот имя Гарри мне всегда нравилось; собственно, так звали моего…

— Оба имени! Он должен носить оба имени!

— Конечно-конечно. — Мэгги наклонилась и пригладила ей волосы. — Отличные имена, Нина. Имя Кирилл мне очень нравится, серьезно.

Снова кто-то сидел в кресле.

— Кирилл?

— Прошу прощения, мадам? — Голос был испуганный.

Нина подняла голову и увидела, что это маленькая горничная.

— Где Дарья Федоровна?

— Кто?

— Скажи ей, чтобы пришла ко мне после того, как закончит с мамой.

— Ну, как мы себя чувствуем сегодня, миссис Трулав?

Доктор надел очки, чтобы спрятать глаза. Мэгги стояла за ним, но, похоже, не замечала ничего странного; это видела одна лишь Нина.

— Спасибо, очень хорошо. — Нина произнесла слова четко, как ее учила мисс Бренчли.

— Говорят, вас мучают кошмары?

Этот вопрос был ловушкой. Интересно, умеет ли доктор читать ее мысли?

— Кошмары…

— О каком-то незнакомце в комнате. И о том, что ваша мать будто бы здесь.

— Моя мать умерла.

— И вам она снится?

— Да, — солгала Нина.

— Нет ничего необычного в том, что после тяжелых родов женщинам снятся тревожные сны, иногда даже и наяву у них слегка путаются мысли. Но обычно достаточно им осознать свое материнство и ответственность за дитя, и они берут себя в руки. Думаю, больше нет необходимости в люминале и морфии. Миссис Трулав, вы же хорошо себя чувствуете?