птиц находят в лесу, под елями, в кустарнике. Что за мор скосил их – не ясно. Может быть это из-за воронов, расплодившихся на горе? На обратной дороге в Монастырь, в старой котельной, мы нашли армированные трубы».

– На нашем церковном кладбище тоже много-много ворон, – припомнила Дарья. – Они людей не боятся совсем, только выстрелов и громких криков.

«ХХ.ХХ.2127 от Рж.Христ. Монастырь. Многие Зимы подряд мы принимаем к себе новых людей. Отец выбирает самых умелых, даёт им работу, еду, защиту за каменными стенами. Я стараюсь расспрашивать их, что они видели в Пустошах и отмечаю на рукописной карте места, где ещё живут или может быть выжили люди. Лес скрывает от нас многие тайны, но ещё остаётся надежда, что в отдалённых селениях найдутся запасы новогептила. Слава Богу оттепель продолжается. За три года лето стало теплее, вновь встречаются вымершие при Обледенении птицы, животные и лиственные растения. Я продолжаю искать, собираю новости и запасы и веду мен за золотые монеты. Монастырские конвои и караваны исколесили весь Край от самой Кривды до подножия Пояса. Каждый год в Пустошах оттаивают новые места и дороги. Мне кажется, сам Господь ведёт меня и открывает мне путь».

Марина закрыла тетрадь и вернула Дашутке. Она вставала и надела платок, глубоко о чём-то задумавшись.

– Как, ты разве уходишь, Мариночка? – заволновалась Дашутка.

– Дверь в доме не закрывай, пусть проветрится, – улыбнулась наставница. – Пора мне. Судьба в новую сторону поворачивает: интересно узнать к чему теперь приведёт.

В дверях она остановилась, словно вспомнив о чём-то, и добавила прежним заботливым голосом.

– Береги себя, Дашенька, и колдовство используй с умом. Твоя кровь тебя защищает. Ни капли за зря не пролей и храни свои знания в великом секрете. Но главное – верь в то, что делаешь.

– Хорошо, – одними губами прошептала Дашутка. Марина кивнула ей на прощание и вышла из полутёмного пустынного дома. Дарья осталась одна и тихо пожелала ей вслед.

– Береги и ты себя, мама.

Глава 5 Пожирающий солнце

Зима уходила, ночные морозы опускались всё реже и дни становились теплее. Сам воздух изменил аромат, исчезла мёртвая изморозь, на смену ей пришёл запах прелой земли и влажного дерева. Пусть снег лежал ещё под деревьями и в низинах, но с прежним белым сплошным покрывалом уже не сравнить.

На пассажирском сидении внедорожника Женя вспомнила, как поздней осенью в Монастыре готовились к холодам. Люди укладывали запасы дров в просторных сенях, подвалы заполняли едой, щели затыкали, замазывали, пол и двери утепляли коврами и войлоком. Соседи прощались друг с другом до будущей весны – кто знает, доведётся ли свидеться снова? – и накрепко запирали избы.

В самые лютые морозы, «полсотники» и «шестерцы», выйти на улицу уже страшно. Ночи Мора обрушивались на людей, как чума. В самую страшную стужу печи раскаливались до красного жара и люди молились, дай Бог родное тепло устоит. Иногда случалось и так, что дым из трубы идти переставал, само дыхание жизни исчезало в запертом на Зиму доме. По весне такая изба не откроется и некому выйти наружу. Выстывшие тепло станет могилой для целой семьи.

По весне соседи вскроют топорами крепкие двери, войдут и мрачно остановятся на пороге. Никто не отведёт глаз от кровати, где в груде тряпья жмутся к матери насмерть замёрзшие ребятишки, никто не проронит слёз над телом отца, разломавшего собственный пол на доски. К такой смерти слишком привыкли. Каждому может не хватить дров или пищи, если Зима выдастся чересчур морозной или слишком затянется.

Но случалось, что, вскрывая тепло, соседи видели совсем другое. Не найдя добрых слов в семье, родные убивали друг друга, или сходили с ума и накладывали на себя руки. Пять с лишним месяцев за запертыми дверями иногда творилось такое, о чём в глаза не расскажешь.

В тепле Зимой всё стерпится, или смерть. Только вера спасает.

– Так что это за Серые такие, о которых ты на Вороньей Горе рассказывала? – спросил Данила. Машина тряслась по разбитой дороге, вздымая за собой волны грязи. Броненосец спешил в Монастырь, самая трудная часть пути позади, но из-за задержки на Вороньей Горе каравану пришлось поторапливаться. Машина едва пробиралась по весенней распутице, иначе и конный отряд за ней не поспевал, да и старый мотор на высоких оборотах мог в любое время заглохнуть.

– Неужто ты никогда не слыхал, Данила, о Серой Орде? – удивилась Женя, полушутя.

Данила пожал плечами. Он, конечно, слышал байки о «Финистах», но сегодня сам видел двигатель одного из «трёхглавых драконов», о которых детям в Монастыре старики сказки рассказывали.

– Сорок Зим назад Серая Орда шла по перевалу через горы Пояса, – сказала Женя. – С западной стороны возле самого подножия скрыты убежища.

– Это те древние бункеры, которые нынче разграбили подчистую? – переспросил сотник.

– Да, сегодня многие бункеры вскрыты, но в те дни они стояли нетронутыми. Вот и пытались ордынцы убежища захватить и в них переждать Второй Мор, но Путь Орде преградили язычники из шести городов Поднебесья. Монастырь в те времена сражаться не собирался, да и не смог бы: мы были только маленькой слабой общиной.

– Получается, если бы язычники ордынцам по шее не надавали, Серые и до нашего бы дома дошли?

– Ты сильно не радуйся, – предостерегла Женя. – Поднебесье всегда сражается за себя. Их города стоят дальше к западу, но многобожцы уверились, что орда