– Всё едино, слава Богу, Серых на перевале разбили. Это же какая была моща! Говорят, одних только людей там собралось десять тысяч, да ещё бронетехника!

– Не разбили их. Небесная Дружина то сражение Орде проиграла, – вдруг ответила Женя.

Данила с удивлением уставился на неё. О битве Серой Орды с дружинниками Поднебесья рассказывали повсюду одно и тоже, что многобожцы одержали победу.

– В разгар схватки на дружинников с неба обрушились Финисты, – Женя показала шлем, который везла у себя на коленях. – Мой дед видел своими глазами, как язычников разбомбили. Орде оставалось лишь пройти по телам защитников перевала. Не было у Серых никакой другой техники, кроме трёх самолётов. Орда спасалась от холодов, в ней шли женщины, дети, подростки, но никто об этом не вспоминает. Дружинникам не к лицу говорить, в кого они на самом деле стреляли. Но не успела битва утихнуть, как землю сковал Второй Мор – десять Долгих Зим без весны и без лета. Орда перемёрзла в горах, они так и не успели добраться до бункеров, к которым так хотели прорваться, а их Серый Повелитель погиб. Некому было рассказать правду о сражении на перевале, потому и про Финистов позабыли.

Женя взвесила шлем в руках. От пластыря с именем лётчика остался лишь маленький обрывок с размытыми буквами.

– Не все забыли, раз ты помнишь, – подбодрил её сотник. – Только зачем тебе эта штука сдалась? Гляди, она испорчена вся, ничего ты из неё не узнаешь.

– Может быть не узнаю. Только есть у меня одна мысль… – на этих словах Женя остановилась. Даже Даниле не всё полагалось знать, пусть он и охранял её три с лишним года. От семейных тайн Жене самой стало тошно, но Данила ничего не заметил.

– Ох и забита у тебя голова ерундой! Это всё оттого, что воспитывали тебя не так, как положено. В твои годы девке надо думать лишь о...

– Замужестве, – закончила за него Женя.

– Правильно! – Данила глянул в зеркало заднего видна на конное охранение. – Эвона сколько у нас славных ребят и половина ещё не женатых! Я за каждого поручиться готов. В ратниках сызмальства парни воспитываются по уставу. Любой бы тебя в жёны взял, и была бы ты счастлива!

– Это Дашутка всё сватов дожидается, – улыбнулась Женя, но как вспомнила о сестре, так сразу и погрустнела. С Дарьей она долго не виделась, и вот опять задержалась в пути, а скиталец на стоянке кочевников советовал ей больше заботится о младшей сестре. Только вот времени ни на что не хватало: весенние караваны, разъезды, торговля, сборы припасов, везде нужен порядок, учёт, что и скреплял общины вокруг Монастыря.

– Мне много дел от отца в наследство достанется. Если окажусь за мужем и муж надо мной будет, как крест над церковью, и запретит мне об общинах заботиться, то придётся смириться. Муж спасается во жене, а жена в муже, но какого я мужчину спасу, если дом не устрою, если не позабочусь о нём и буду плохой женой? Так что отыщут твои ребята себе жён получше и народят детей Богу на радость. Дети Краю сейчас очень нужны, после Обледенения нас осталась так мало, может быть сто, может двести тысяч – из нескольких-то миллионов. А после Второго Мора…

– Тысячи… – бросил сотник, – тысячи-то остались, а ты одна! До сих пор одна. И жизнь у тебя тоже одна, так на что же ты её променяешь? На ржавую ветхость, на мотание из одного медвежьего угла в другой, на сказки чужие? Якшаешься со всякими рваньём, уткнёшься носом в книжки свои дурацкие, пишешь-пишешь-пишешь, вместо того, чтобы счастье искать, как все люди!

Женя умолкла, невольно постукивая ногтями по шлему. Взгляд её опустился, лицо залилось румянцем. Одна… совершенно одна, даже сердцу тоскливо стало.

– А и правильно, не гляди на других! – рассмеялся Данила. – У меня сын подрастает! Вот обожди ещё пару годочков, и мы тебя к себе в семью примем! Он парень храбрый, я его в сотню определю и такого фору всем даст – вмиг твоё сердечко растает!

– Он у тебя в веснушках весь, да и визгливый словно чертёнок! – заулыбалась Женя. – Но спаси тебя Господь, Данила, за твою доброту и великую жертву.

Она скользнула глазами на боковое окно и неожиданно вскрикнула.

– Стой! Да остановись же!

Машина затормозила и Женя мигом выскочила на обочину, в грязь, где среди прошлогодней травы подрагивал усыпанный золотыми листьями прутик. Данила с ворчанием вышел из внедорожника.

– Липка. – Женя, словно боясь дышать на него, бережно трогала стебелёк. – Это липка, Данила!

– Гляди ж ты, ли-иственное, – прогудел сотник будто со знанием дела и нагнулся поближе.

– Впервые вижу её, настоящую, не на картинках. Лето, Данила, мы пережили Долгую Зиму! Звери, птицы, растения – всему хочется верить и жить, солнцу радоваться, теплу!

– Так радуйся и живи, – пожал плечами Данила. – Зима кончилась, пора бы и людишкам начать шевелиться. Вот ты росточек нашла – хорошо.

– Листья жёлтые… – Женя коснулась ростка и один из листков немедля рассыпался в пальцах. – Липка только взошла, но так быстро погибла. Неправильно это, в природе так не бывает!

– Ещё б знать, что тут правильно, а что нет. Природа с ума посходила, – Данила выпрямился и с тревогой огляделся по горбатому грязному полю. – Вот что, Женечка, ты давай-ка свой росточек бери, в Монастыре на