– Но зачем ты занимаешься этим? Зачем ты продаешь оружие властям, а не тем, кто больше заплатит?

– Среди тех, кто платит больше, иногда тоже попадаются хорошие парни. – Ответ мой был не совсем полон. – Не знаю, как ты, а я в своей стране чувствую себя в безопасности. У меня есть друзья по всему миру, и я тоже хочу, чтобы они не испытывали страха за свою жизнь. А Боунс хочет управлять всем миром. Добейся он успеха на этом поприще, и всем придет хана. Кроме того, конкуренция с нами выводит его из себя. А мне нравится, когда он бесится.

Она все еще сидела сконфуженная, не в силах совладать со свалившейся на нее правдой.

– Так, значит… ты не преступник?

– Ну, не сказал бы. – Я совершал ужасные вещи. Я был куда более злым, нежели добрым. – Кстати, не забывай, что ты находишься здесь против своей воли. И я заставил тебя зарабатывать твою свободу сексом. Нет, я на самом деле самый настоящий преступник.

Она глубоко задумалась и потрогала пальцами покрывало:

– Интересно…

– Пять пуговиц. Я продолжу, если такая цена тебя устроит.

– Твои ответы не стоят такой цены.

– Не согласен.

Она знала обо мне гораздо больше.

– Но у меня остались еще вопросы…

– Так валяй, спрашивай. Но ты будешь должна заплатить за них.

Мне нравилось управлять ею через секс. Мне хотелось, чтобы она платила ртом и пи*дой.

– Тебя на самом интересует только секс? Я промолчал, поскольку не понял вопроса.

– У тебя были серьезные отношения?

– Вообще-то, это уже другой вопрос.

Она снова закатила глаза:

– Ты прекрасно знаешь, чтобы получить меня, тебе стоит лишь сказать об этом. Тебе действительно нужны эти пуговицы?

– Да. – Я посмотрел ей в лицо – ни тени симпатии. – Чем больше у меня будет этих пуговиц, тем больше я получу от тебя близости, пока не придет пора отпустить тебя на свободу. Между ними и банковским счетом нет никакой разницы. Поэтому я трачу обдуманно.

Больше вопросов она не задавала. Я понял, что Перл выбрала весь максимум. Она не хотела секса, который стоил больше пяти пуговиц: она отлично понимала, чего это стоит.

– Хорошо. У меня все.

– Прекрасно. А теперь к делу.

Я поднялся с ложа и подобрал нужные «инструменты». Пока она формулировала свои вопросы, я был занят тем, что обдумывал способ, которым на этот раз ей овладею. Глядя, как она восседает в моей «игровой» комнате, я испытывал беспокойство и возбуждение. Мысли мои крутились вокруг грязных вещей – очень грязных.

Я вернулся к постели и положил на нее хлыст. Мои губы потянулись к ней, и мы приступили к предварительным ласкам. Вообще, я считал ниже своего достоинства трахать уже намокших женщин. Как только у меня вставал член, я сразу же старался засунуть его куда следует. Но в случае с Пуговицей я уже не думал об этом. Мне нравилось целовать и ласкать ее. Я ловил кайф только от одного звука ее раскрывающихся губ. От страстного желания она изогнулась в моих руках и свела вместе бедра:

– Э-э, а вот это что?

И ее губы рассерженно скривились.

– Анальная пробка.

Я снова впился в ее губы, а затем перевернул ее на живот. Сорвал и отбросил на пол пиджак. Меня дико возбуждала та мысль, что Кейн хочет изнасиловать Перл. Но она принадлежала только мне, и я не собирался делиться ею с кем бы то ни было.

– Что-о? – Она уперлась ладонью в мою грудь и оттолкнула. – Анальная что?

– Пробка.

На самом ее конце сверкнул бриллиант. Я мог видеть его сияние, даже когда конец скрылся в ее заднице. Между ягодиц это выглядело бы еще сексуальнее.

– А теперь хватит разговаривать.

Я схватил ее за шею и притянул к себе.

Она снова оттолкнула меня:

– Я не хочу, чтобы ты пихал эту штуку мне в зад. Перестань.

Когда я хлестал ее ремнем, ей понравилось. Значит, понравится и анальная пробка.

– Поверь, это хорошо.

– Нет.

– Тебе точно понравится.

Я был на распутье. С одной стороны, меня раздражало ее сопротивление, но с другой – именно этого я и хотел от нее. У меня наконец была партнерша, которая осмеливалась сопротивляться моей силе и моему желанию. Партнерша несговорчивая, упрямая, настойчивая.

– Тебе понравился ремень, значит, придется по вкусу и это.

– Есть одна вещь, которая мне претит. Анал. Это исключено!

От ее несговорчивости х*й у меня превратился в сваю. Теперь ее задница стала самом желанным местом для меня. Тот факт, что мне было запрещено трахнуть ее в задницу (ну, или она считала, что запрещено), заставил меня возжелать ее еще больше. Моя рука скользнула ей в волосы, и я притянул ее к себе:

– Пуговица, ты моя! Когда я делал с тобой то, что тебе потом бы не понравилось?

Да, я бывал несколько грубым с нею, но не переходил границ. Все было довольно невинно.

Перл вся обмякла в моих объятиях. Ей нравилась моя нежность, тем более что я редко бывал таким.

– Боунс часто проделывал такое, и это самое болезненное, что мне приходилось испытывать. Нет, хуже всего было, когда он бил меня бейсбольной битой. Или резал ножом. Кроу, я серьезно не хочу этого!

Впервые я ощутил что-то, похожее на сострадание. Как только я представил, что за ней гонялись и били битой, меня охватила ярость. Сердце мое болезненно сжалось при мысли, что Перл некогда находилась в таких ужасных условиях. Для меня это стало новостью – никогда до этого я не думал, что могу чувствовать чужую боль. Но, как выяснилось, я был способен даже на такое.

– Давай откровенно. Я – не он. У нас с ним нет ничего общего. А если еще раз ты сравнишь меня с ним, то я изобью тебя так, что ты останешься калекой до конца своих дней. Понятно?

Пережитая минута слабости сделала меня совершенно бесчувственным. Мне больше не хотелось сострадать или сочувствовать кому-либо. Стоило мне лишь проявить свое сострадание, и эти люди гибли.

Она заметила огонь в моих глазах и тотчас же согласно кивнула:

– Что произошло, то произошло. И я знаю, что ты можешь.

Да, эта женщина была создана из материала попрочнее, чем многие из нас. Ничто не могло сломить ее волю. Она была вроде Супермена, только в женском обличье. И в более сексуальном.

– Кроу…

– Да, Пуговица.

Взглядом я заставил ее повиноваться.

– Семь.

– Пять, – прищурился я. – Мы же договорились.

– Я ничего не стану делать меньше чем за семь.

– Нет.

– Тогда мы расторгаем наше соглашение.