Из интеркома послышался голос Ларса:

– Ваша светлость, там Кейн около ворот.

У меня испортилось настроение.

– Спасибо, Ларс.

– Должен ли я его впустить в дом?

– Пусть подождет пару минут.

– Разумеется, сэр.

Я вышел из кабинета и направился к комнате Перл. Я полагал, что застану ее читающей на кровати. С самого утра она не разговаривала со мной, даже не скрывая своего отвращения. Она презирала меня, но все это должно было скоро закончиться, как только я раздвину ей ноги.

Я не стал стучаться, как это делал обычно. Времени было мало.

Как я и ожидал, она сидела на кровати.

– Э, а стучаться тебя не учили?

Я щелкнул пальцами и указал на дверь:

– Идем со мной. Быстро!

Ее глаза сердито распахнулись, и она раскрыла было рот, чтобы ответить мне.

– Кейн пришел.

Этого было достаточно. Она отбросила книгу и кинулась ко мне.

– Я знаю, зачем он пришел. Идем со мной.

Мы поднялись на третий этаж, причем она не отставала от меня ни на шаг. Я повернул в правый коридор, противоположный тому, что вел в мою спальню. Вынув ключ, я отпер широкую зеленую дверь.

Стоявшая рядом Перл неуверенно заглянула проход:

– А что это за комната?

– Комната, куда он не сможет войти, – сказал я, переступил порог и захлопнул дверь.

С потолка свисали кожаные ремни. В углу располагалась двуспальная кровать. Полки ломились от секс-игрушек, хлыстов, плетей и прочего.

Перл ахнула:

– Господи боже…

Я еще не приглашал ее сюда, так как понимал, что она к такому не готова. Но теперь выбора у меня не было.

– Останешься здесь, пока я не приду. Располагайся поудобнее.

– Разве здесь расположишься поудобнее? – недоверчиво произнесла она.

– Или ты хочешь пойти со мной?

Она сверкнула на меня глазами, подошла к постели, села на нее и подтянула колени к подбородку.

– Вернусь через час, – пообещал я.

– Ладно.

Я вышел и запер комнату. Дверь стальная, Кейну ее не сломать. Мне не хотелось, чтобы он покушался на мое имущество.

Я прошел в противоположное крыло дома и увидел Кейна, стоявшего у входа. На нем был шикарный костюм, делавший его похожим на преуспевающего гражданина. Подбородок был чисто выбрит, волосы тщательно причесаны.

– Здоров, братиш. Сто лет не виделись.

– Привет, Кейн, – сказал я, изо всех сил стараясь скрыть свое недовольство.

Когда Кейн понимал, что меня раздражает его присутствие, он старался взбесить меня еще сильнее.

– Мигель сказал, что они получили первую партию товара. Понравилось.

– Еще бы.

Кейн стоял, заложив руки в карманы:

– Лучшее, что можно сыскать в мире. Никакой Боунс и рядом не стоял!

– Боунс вообще ни черта не стоит.

Если речь заходила о нашем совместном бизнесе, мы с братом еще могли общаться более или менее вежливо. У нас были общие интересы, да и работать приходилось вместе. Но стоило коснуться личного, и мы немедленно сшибались лбами. А когда мы потеряли Ванессу, все пошло еще хуже. Она была вроде скрепы, которая сплачивала нас. Она дисциплинировала нас, удерживала в рамках – вероятно, потому, что так была похожа на нашу маму.

Стоило мне подумать о Ванессе, как меня пронзала боль. Я чувствовал себя преисполненным горем. Это было настолько трудно выносить, что я загнал такие мысли в самые дальние и темные закоулки моего сознания.

– Ну… А где твоя игрушка?

– Где-где… Где надо.

Кейн заулыбался, как мальчишка:

– Что, наконец отрастил яйца и дал ей как следует?

Дал… Самое страшное, что я с ней делал, так это отшлепал. Да, заводная вещь оказалась. Как у нее краснела кожа после ремня… от одной этой мысли я едва не кончал себе в трусы.

– Ну да, можно и так сказать.

– И как она? Кричит? Плачет?

Вопрос был слишком личного характера. То, что мы делали с Пуговицей, не касалось больше никого. Она принадлежала мне, и я не собирался делиться ею с кем бы то ни было. Я даже рассказывать о ней никому не хотел.

– Ты по делу пришел?

– Ну ты олень, – отозвался Кейн. Я ждал ответа на вопрос, не обратив внимания на его гребаные подколки. – Я пришел к ней. Надо.

Пускать его даже на пушечный выстрел к моей собственности было решительно невозможно. Она была только моей.

– Вход воспрещен. Все, разговор окончен.

– Что за ху*ня? – заверещал Кейн. – Я тоже имею право мстить. И я собираюсь причинить Боунсу такие же страдания, какие причинил он мне. И поэтому надо выслать ее в жопу!

– Мы отомстим ему. Не беспокойся.

– Да мы просто теряем время. Нам скоро нужно будет передать ее тело.

Что он сказал?

– Что ты имеешь в виду?

– Боунс прислал нам весточку.

Его долгое молчание говорило о том, что Боунс жаждет расправиться с нами. Он хотел «нахлобучить» нас, и «нахлобучить» жестоко. Но он не мог выйти на наш след. Мы рассеялись по Италии и по Франции. Легче было найти иголку в стоге сена, чем нас.

– Что он хочет?

– Он предлагает нам за нее двадцать миллионов.

Хоть я и не показал виду, но сердце мое забилось о ребра. Бешенству моему не было предела: столько денег за ее возврат! Она моя. Он не сможет выкупить ее обратно. Она не продается.

– Нет, ты можешь в такое поверить? – не унимался Кейн. – Двадцать миллионов ё*аных долларов! Безумие какое-то! У нее что, пи*да волшебная или еще что-нибудь?

– Заткнись. Заткнись нахер, – угрожающе произнес я, – никто не может о ней так говорить. Только я.

– Черт тебя возьми, – вскинул бровь Кейн. – Теперь еще и ты. Да что она такое? Ну ладно, я понимаю, она та еще штучка, но не супермодель же!

– Мы не можем принять его предложение.

И точка.

– Ты что, шутишь? – удивился Кейн. – Черт возьми, мы получим эти деньги! Ты хоть представляешь, сколько это? Да, мы оба богаты, но, бляха-муха, это же куча денег! Не у каждой страны такой бюджет.

– Нет.

Она стоила гораздо больше, чем кто-либо мог заплатить.

– Вот что я думаю. – Брат потер руки. – Мы получим с него деньги и переведем их на наш счет. А затем мы отдадим ее, но предварительно сделаем ей смертельную инъекцию. А как только она окажется у него, мы расстреляем ее на месте. – Кейн ухмыльнулся от уха до уха, довольный своим планом. – Ну как тебе месть?