Бульбо заглянул внутрь. Особого желания ехать в тачке у него не возникло, так как выглядела она, прямо сказать, негигиенично. Воббит еще раз взглянул на воина, пожалел, что назвал его остолопом, и осторожно залез внутрь.

«Нужно не забыть помыть руки, когда приеду в лагерь, — подумал Бульбо. — Или лучше после встречи с Нудином. Какой смысл мыться, если он все равно собирается меня укокошить?» Затем он начал думать над тем, что скажет Нудину, если тот не сразу его убьет. Однако когда он приехал в лагерь, его встретил совсем не Нудин.

— Банкинс, мой мальчик! — Это был, конечно же, Брендальф.

На руке у него была запачканная кровью повязка, но Бульбо показалось, что кровью она была обмазана только снаружи.

— Я так рад, что ты не умер! Это значит, что я выиграл пари! Я всегда знал, что ты счастливчик.

Бульбо неуклюже вылез из тачки. Я думаю, вы понимаете, что это нелегко для каждого. Воббит поморщился от боли в спине. Провести ночь на улице на холодных трупах — это вам не шутки.

— Как твоя спина, дружище? — спросил Брендальф.

— Болит. Почти так же, как и голова. Нудин хотел меня убить.

— Его можно понять. Кстати, он просил, чтобы ты к нему зашел, как только вернешься в лагерь. Сюда, пожалуйста. — И он как ни в чем не бывало махнул своей «раненой» рукой.

— Не волнуйся, это ненадолго, — сказал он и отвернул край палатки.

Бульбо в отчаянии посмотрел по сторонам и понял, что бежать некуда. Он глубоко вздохнул и вошел внутрь.

Тяжело раненный Нудин лежал на кровати. Его винтажные доспехи лежали рядом, растерзанные в клочья, а боевой молоток был весь покрыт глубокими зазубринами. К большому облегчению Бульбо, Нудин явно был не в состоянии вскакивать и набрасываться на него.

Нудин протянул к нему руку, и Бульбо инстинктивно отпрянул назад. Затем он понял, что тот не причинит ему вреда. Осторожно взяв руку предводителя гномов, он приготовился выслушивать предсмертные проклятия и обвинения.

— Банкинс, я знаю, что между нами не все было гладко. Я до сих пор не оправился после твоего предательства. Ты украл сокровище, которое я ценил превыше всех остальных. А, кроме того, ты всегда опаздывал на мои совещания. Но, несмотря на это, ты лучший консультант, с которым мне приходилось иметь дело. Я был неправ, когда пытался тебя убить. Я не хочу удалиться во дворец моих предков, не выразив тебе личной признательности и благодарности от лица всего КузнецБанка. Единственное, о чем я сожалею, — о том, что не могу наградить тебя премией. Я бы очень хотел это сделать, но это противоречит политике нашего банка. А теперь, прощай!

Бульбо вышел из палатки и поспешил удалиться в укромное место. И там, хотите — верьте, хотите — нет, он разрыдался. Хриплым, прерывающимся голосом он бормотал сквозь слезы:

— Ну что за мелкая душонка этот Нудин! Прав был Смог! Добудешь ему целую гору сокровищ практически в одиночку, а он все равно премию зажмет!

Он еще долго честил почившего Нудина, но потом взял себя в руки. «Ну, так уж и быть. Он не пытался меня прикончить, и на том спасибо. Большинство моих начальников даже по прошествии многих лет были бы рады стереть меня в порошок, но ни у кого из них не хватило на это духу. Ну и что мне теперь делать? Похоже, у меня есть все шансы вернуться домой целым и невредимым? Но как? Что бы такого предпринять?.. Ой, а тут, оказывается, обед раздают!»

Пока Бульбо занят обедом, я, пожалуй, расскажу вам о событиях, которые произошли после покушения Нудина на жизнь воббита.

Орлы следили за каждым передвижением гоблинов, и были рады поспособствовать их истреблению. Им хотелось жить в более спокойном районе, и потому завязавшаяся битва стала для них прекрасной возможностью избавиться от неугодных соседей.

Но даже когда к битве шести армий присоединилась седьмая армия орлов, численное преимущество все равно оставалось за гоблинами. Орлы сбрасывали гоблинов со скал одного за другим, но гоблинские главари невозмутимо продолжали выводить на передовую новых бойцов.

Под конец сражения на поле боя вышел Бьорк собственной персоной. (Поскольку он явился один, его нельзя было засчитать как армию номер Восемь.) Он принял облик огромного рассвирепевшего лебедя.

С жутким, леденящим кровь гоготом Бьорк понесся в самую гущу битвы, разбрасывая во все стороны раргов и гоблинов, как воббит сметает на своем пути все, когда видит впереди бесплатный шведский стол. Он увидел раненого Нудина и его гномов, из последних сил державших оборону. Бьорк подхватил Нудина могучим крылом и отнес в безопасное место.

Вернувшись в бой, он начал сражаться с еще большим остервенением. Его перья оказались куда прочнее гоблинских выкидных ножей и бритв. При помощи крыльев и клюва он растерзал в клочья личную охрану Блога, а самого новоявленного Отца гоблинов повалил наземь и расплющил одним ударом своей гигантской перепончатой лапы.

Увидев такое, гоблины занервничали. Они побросали оружие и бросились наутек. Вслед за ними ретировались летучие мыши и рарги. Никто из них даже не остановился, чтобы урвать кусок от павших боевых товарищей. К тому времени, как Бульбо привезли в тачке в лагерь, битва уже несколько часов как завершилась.

Пообедав, Бульбо отправился на похороны Нудина. Как и планировалось, он пришел под самый конец. Почтительно склонив голову, он стал дожидаться начала поминок, где можно будет снова перекусить.

Бульбо увидел, что Барт положил Шерон-Стоун Нудину на грудь. Брякин спросил у шерифа, не хочет ли тот сказать пару слов.

Барт откашлялся и сплюнул на землю. «Лучше поздно, чем никогда», — сказал он, превысив свой лимит красноречия ровно на два слова.

После него вышел Король Элвис. В руках у него был Гоблинатор, меч Нудина. Лесные эльфы отняли его у предводителя гномов, когда взяли его в плен. Теперь же Король Элвис решил вернуть его владельцу и положил оружие рядом с телом. Покрытый столькими разными вещами, среди которых были меч, Шерон-Стоун, символические кучки хрени из Озерного Города и прощальная буханка хлеба с медом от Бьорка, сам Нудин был почти не виден.

Несмотря на то что волшебный меч Гоблинатор был помещен в могилу, все верили, что он все равно в состоянии предсказывать своим свечением скорое приближение врагов. С этих самых пор Дубейн ставил караул возле могилы Нудина, чтобы наблюдать, не светится ли он. Это было самое скучное поручение, которое когда-либо выдавалось в недрах Одиночной Горы, но Дубейн на нем все-таки настоял. Кроме того, он взялся за перераспределение должностей в новом КузнецБанке. Гномы, со свойственным им кумовством, тут же прибились к нему. В конце концов, все они приходились друг другу дальними родственниками. Из команды Нудина осталось десять гномов. Чики и Пики погибли, защищая его, ведь он был старшим братом их матери, то есть «дядей».

После смерти Нудина все согласились, что сокровища, оставшиеся после раздачи всем клиентам и кредиторам, нужно поделить поровну между ними. Никто не знал, где искать наследников Чики и Пики. Но вместо того, чтобы разведать это, они с радостью разделили полученное состояние не на тринадцать частей, а лишь на десять. Насколько всем было известно, своей семьи у Нудина не было, не считая каких-то «младших дочерей брата». Кроме того, ему, можно сказать, повезло, что с ним остался меч и Шерон-Стоун.