– Хм-м. Я буду перед тобой честным, Пол. То, как ты говоришь «мы» и «вы», немного меня смущает.

– Ну, значит, вам не повезло, Джошуа. Привыкайте. Потому что для меня это стало очевидным с тех пор, как я впервые встретился с людьми нашего типа – когда впервые ушел вместе с маленькой сестрой и мне не с кем было разговаривать. Именно тогда я понял, что мы люди другого типа, мы в корне отличаемся от вас. Я не говорю, что между нами не было споров. Мы же заносчивые сукины дети, которые привыкли быть самыми умными в своих маленьких кружках тусклоголовых людей. Но когда мы оказываемся вместе, то начинаем соревноваться друг с другом. Джошуа, вам не стоит думать, что мы тут собираем новую атомную бомбу. Мы сверхумные, но в данный момент мы не знаем ничего. То есть ничего такого, чего не знаете вы, да и то одна половина из этого – просто неправда, а вторая – скорее иллюзия… Мы как молодой Эйнштейн в патентном бюро в Швейцарии, уставившийся в чистый блокнот и мечтающий полететь на луче света. У него было ви́дение, но недоставало математических инструментов, чтобы понять свою теорию.

– Как-то скромно для вас, не так ли?

– Нет. Но и не слишком смело. Просто честно. Пока в нас больше потенциала, чем достижений. Но они еще придут. Даже сейчас уже приходят, в некотором смысле. – Он посмотрел на Джошуа. – Я видел, как вы смотрели на меня за кофе. Думали, откуда у меня вдруг взялись деньги, да? Все законно, Джошуа. Мы особенно хороши в математике – в области, где необязательно иметь большой жизненный опыт, чтобы преуспеть. Некоторые из нас разработали алгоритмы инвестиционного анализа – найти лазейки в правилах и обхитрить систему оказалось не так уж трудно. Сами мы на биржах не играем – для этого находим посредников, которые продают программное обеспечение. Вот этим мы и зарабатываем.

– Звучит так, будто вы играете с огнем. Вам следует быть осторожнее.

– О, мы и так осторожны. Да и у нас сейчас нет нужды много тратить. Во всяком случае, пока мы не определились с тем, что будем делать дальше, куда отправимся потом… Послушайте, Джошуа, одна из причин, почему я привел вас сюда, состоит в том, что я хочу, чтобы вы поняли. Мы вот так собираемся не ради математики, философии, зарабатывания денег или чего-либо еще – даже не ради будущего. Мы хотим просто находиться рядом с такими же, как мы сами. Вы можете себе представить, каково было мне одному, когда я был ребенком? Когда меня окружала толпа прямоходящих приматов, чей разум напоминал угасающую свечу и кто, тем не менее, построил эту огромную цивилизацию с кучей правил и дико важными традициями, ни одна из которых, если взглянуть как следует, не несет ни малейшего смысла… И когда мне приходилось вести себя, как все… И можете себе представить, каково было впервые в жизни встретить тех, кто способен поспевать за вами? Для кого не приходилось сбавлять темп, объяснять или, и того хуже, притворяться? С кем можно было просто быть собой?

Джошуа встретил острый взгляд Пола и постарался не дрогнуть. Пол был просто девятнадцатилетним парнем, недурным собой. Лицо гладкое, молодое, лоб ясный. Но глаза – как у хищника, как у пещерного льва, которых Джошуа в свое время немало повидал на Долгой Земле. Ему уже приходилось встречать как минимум одну сверхразумную сущность, напомнил он себе, – это был Лобсанг. Но даже искусственные лица Лобсанга выражали больше сочувствия, чем этот взгляд Пола сейчас.

Джошуа испытывал страх, но не собирался его выдавать.

Чтобы сменить обстановку, Джошуа выглянул через плечо юноши, где трое продолжали совокупляться с неуютным для него шумом.

– А еще я вижу, вы собираетесь ради жаркого секса.

– Ну, и ради этого тоже. Когда я с Гретой, Джанет или Индрой, это не то что с какой-нибудь тусклоголовой девушкой вроде несчастной Мириам Кан. Это по-настоящему – я полностью сливаюсь с другим человеком, а не просто выбрасываю гормоны. Нам даже не нужно подчиняться вашим правилам, вашим табу.

– Уж это я вижу.

– Люди боятся нас, потому что мы умнее. Полагаю, это естественно. Но чего они не понимают, так это того, что они нам совершенно не интересны, знаете ли. Если только они не мешаются перед нами и не преграждают нам путь. Зато, видя друг друга, мы приходим в восторг. Мы дополняем друг друга. И я подумал, вы это поймете, потому что тоже были особенным, так ведь, Джошуа? Когда вы были в моем возрасте, а то и моложе. Вы считали, что вы единственный прирожденный Путник в мире.

– Ну да. – На самом деле он считал себя таковым до двадцати восьми лет, когда повстречал Салли Линдси и впервые понял, что не один и что, если знать, где искать, можно найти целые семьи тайных путников.

– Может быть, вы помните, каково это, когда нужно скрываться, притворяться. И бояться, что они могут с вами сделать, если узнают. Ну вы же сами мне об этом рассказывали.

– Да, Пол. Слушай, я ценю, что ты мне все это доверяешь. Открыть мне это – значит, открыть самих себя. Я знаю, чего тебе это стоит, какой ты принимаешь риск. Может быть, в будущем я смогу помочь тебе чем-то еще.

– Каким образом? – пробормотал Пол скептически. – Став последним в длинном ряду тех, кто расскажет, как нам «вписаться»?

– Ну, может быть. Но я Джошуа Валиенте, король Путников, помнишь? Может быть, я смогу найти для вас лучшее укрытие. На Долгой Земле предостаточно места. И я могу показать вам, как на ней жить лучше. Как расставлять ловушки и силки, как охотиться.

– Хм-м. Дайте мне подумать…

Но времени на разговоры больше не оставалось: в этот момент появились полицейские.

Их было человек двадцать, а то и больше. Они превосходили числом и перешли точно на поляну, словно выследили их. Они набросились на ребят, отобрав и сломав их Переходники. Джошуа заметил, как одна девушка, несомненно, прирожденный Путник, сбежала, но пара полицейских устремились вслед за ней.

Джошуа слышал о такой тактике, отработанной полицией и военными Ближних Земель за три десятилетия преследований Путников, которые так легко сбегали и скрывались. Нужно было выслеживать. Нужно было нападать резко, не колеблясь, без предупреждения, превосходящими силами.

Нужно было сразу же отбирать Переходники у тех, кто их использовал, до того, как у тех появлялась возможность среагировать. И нужно было оставлять без шансов прирожденных Путников, мгновенно лишая их сознания. В теории это выглядело жестоко, но на практике – даже сверх того.

Оказавшись в наручниках и прижатый к земле, Джошуа сумел разглядеть, кто предал их, Следующих, кого Пол называл своими. Это была Мириам Кан, которую Джошуа в последний раз видел выбегающей из Приюта с разбитым сердцем.

С холодным видом она указала на Пола:

– Это он, офицер.

Долгий Марс, почти полтора миллиона шагов на восток. Более сорока дней последовательного пути.

И вдруг перед планерами багровая равнина, насыщенная действием.

Фрэнк сидел за управлением «Тора», Салли – у него за спиной. Сначала Фрэнк увидел пыль, поднимающуюся от машин, стадо несущихся громадных зверей, блеск металла – и огонь, словно вылетающий из огнеметов во вьетнамских джунглях.