– Нет, увы. Хотя это и самая технологически развитая культура, которая нам попадалась.

– Но ты поймешь, когда ее увидишь, да? Чем бы она ни была?

– Уж будь уверен.

– А откуда ты вообще знаешь, что эта штука существует?

– Это же Марс, – ответил Уиллис, не поднимая взгляда. – В таком мире это логически неизбежно.

Фрэнк осознавал, что они так или иначе действовали друг другу на нервы, но эта нарочитая загадочность Уиллиса постепенно надоедала ему все сильнее. Кем он считал самого Фрэнка – шофером, которому нельзя доверить правду?

– Скрытность и уверенность, значит? И что, эти черты помогли твоей карьере?

Уиллис ничего не ответил, что взбесило его еще больше.

– Салли сравнивала тебя с Дедалом. Так вот, я про него почитал. В некоторых версиях легенды он изобрел еще и Критский лабиринт, где потом держали Минотавра. Но проблема была в том, что он не думал о последствиях. Создал лабиринт такой запутанный, что в нем было сложно обнаружить зверя даже тому, кто собирался его убить. Но и это не все – создавая лабиринт, Дедал также допустил одну ошибку. И с помощью клубка нитей можно было проложить себе путь наружу – об этом он как-то не подумал.

– Слушай, Вуд, эта история к чему-нибудь ведет?

– Может быть, ты похож на Дедала еще сильнее, чем думаешь. Что ты сделаешь с этой марсианской технологией, если найдешь ее? Просто выбросишь в мир, как поступил с Переходником? Знаешь, ты и Салли, отец и дочь, вы оба считаете, что человечество – это какое-то неуправляемое дитя. Салли хлопает нас по затылку, когда думает, что мы себя плохо ведем. А ты по-своему учишь нас справляться с ответственностью, давая нам в руку заряженный пистолет и позволяя познавать все самим методом проб и ошибок.

Уиллис обдумал его слова.

– Ты просто взъелся из-за того, что ты старый космический кадет. Я прав? День перехода не позволил тебе летать по космической станции, измеряя плотность своей мочи при нулевой гравитации, или чем вы еще там занимались в те времена. Ну что ж, не повезло тебе. А что бы ни делали мы, мы делаем это, по крайней мере, в интересах человечества. Я имею в виду себя и Салли. Сейчас. Так к чему весь этот разговор, Фрэнк?

Фрэнк вздохнул.

– Просто пытаюсь понять вас двоих. – Он перевел взгляд на немую зону военных действий. – Одному богу известно, чем тут еще заняться…

– «Тор» вызывает группу высадки.

Фрэнк постучал по панели управления у себя на груди, чтобы переключиться на свой канал связи.

– Говори, Салли.

– Я тут наблюдаю за остаточным фоном радиации.

В этот момент Фрэнк уловил движение уголком глаза. Из кучи запыленных обломков поднялся столб зеленоватого дыма.

– Строители и воины давно мертвы, – сказала Салли, – но мусор, который они за собой оставили, может, и нет. Мне кажется, вам лучше выбираться оттуда.

– Принято. Уиллис, пошли.

Уиллис, не став спорить, последовал за Фрэнком, когда тот стал выбираться из выбоины. Фрэнк посмотрел на Салли, высоко летящую в небе, точно марсианская версия Икара. Но затем отвел взгляд, сосредоточившись на том, куда ему ступить на неровном склоне.

Никто на корабле Мэгги не думал встретить новую сложную форму жизни до того, как они выберутся из «Анаэробного пояса». Но как оказалось, все заблуждались – и уже не в первый раз.

Запад-161753428. Через десять дней после того, как они вступили в эту полосу бескислородных миров, твены очутились в мире, изобилующем жизнью – заметной, сложной, активной. Не было сомнений, что они вошли в новую цепочку – однако в такой дали последовательных миров формы жизни, которые они там видели, очень сильно отличались от всего, что попадалось им ранее.

Мэгги стояла в наблюдательной галерее вместе с несколькими своими высшими офицерами. В их число, по ее настоянию, входили Мак со Снежком, так как она питала слабую надежду, что, находясь рядом, эти двое научатся переносить друг друга. Но пока этого не случилось. Также в галерее находился капитан Эд Катлер, прибывший для еженедельной встречи с Мэгги.

Корабли бок о бок продвигались по отдающему желтизной небу, пронизанному странного вида облаками. Внизу лежало зеленоватое море, плещущееся о бледно-коричневый, с красными и фиолетовыми прожилками берег. Сама цветовая гамма пейзажа сбивала с толку, будто отражала сознание какого-нибудь обкуренного студента. На берегах что-то росло – в том числе то, что, по мнению Мэгги, походило на деревья, высокие формы со стволами и чем-то вроде листьев наверху. Так явно выглядели типичные образования, формирующиеся в случаях, когда организму необходим свет, поступающий с неба, и питательные вещества в земле, к которым можно дотянуться корнями. Однако так называемые листья были алыми, а не зелеными. Джерри Хемингуэй объяснил Мэгги, что они интенсивно фотосинтезировали, используя солнечную энергию – но не так, как деревья на Базовой: судя по всему, они поглощали не углекислый газ, получаемый из воздуха, а угарный, и выделяли не свежий кислород, а сероводород и прочие неприятные вещества. Заросли же «леса» простирались, разделенные на участки чем-то вроде прерий, занятых более разнообразными растениями, но что еще там росло, никто понятия не имел.

И в этих зарослях бродили звери. Совсем не похожие на животных Базовой. Мэгги разглядела какой-то диск, прозрачный, крупных размеров, нечто среднее между медузой и голливудским образом НЛО, – и он скользил, хлюпал и менял форму, вися над землей. Но нет, это был не один диск, а целое семейство – может быть, стадо, в котором взрослые особи двигались вперемешку с детенышами. Джерри Хемингуэй предположил, что они могли двигаться, используя какой-нибудь эффект влияния земли, – точно как воздушные суда.

Их понимание ничуть не облегчало то обстоятельство, что все это разворачивалось на сумасшедшей скорости, будто весь мир стоял на быстрой перемотке. Биологи из команды Хемингуэя предположили, что это было как-то связано с повышенной температурой, из-за которой повышалась и доступная энергия. Но каковы бы ни были причины этого, Мэгги искреннее желала, чтобы вся эта гадость просто притормозила. И…

– Брови Мао! – изумленно воскликнула лейтенант By Юэ-Сай. Но взяв себя в руки, повернулась к Мэгги и залилась краской. – Я должна извиниться, капитан.

– Еще как должна. Что ты увидела?

– Там, – указала Ву. – Да нет же, вон! В деревьях – длинное, сильное, как змея. Оно здоровенное. Но…

Но «змея» взметнулась в воздухе, перемахнув с дерева на дерево. Нет, даже не просто так: она отчетливо выгнулась в полете, будто гибкая вертолетная лопасть. Она двигалась по воздуху плавно – даже можно сказать, летела.

Джерри Хемингуэй присвистнул.

– Двенадцатифутовая летучая змея. Теперь я видел все. Хотя нет, подождите, еще не все.

В этот момент «змея» бросилась на один из дисков, тот, что был поменьше и отстал от остальных. В воздух вырвался пар, диск отчаянно задергался, и Мэгги увидела, как «змея» вонзилась в него, затем вышла наружу и, наконец, стала извиваться, прорывая себе путь сквозь тело диска.