— Ага, двадцать реактивных гранат в одно рыло неплохо, ща мы ему залупим по самое не хочу, главное, чтобы мои «зольды» не тупанули.

Романов поорал еще что-то своим бойцам и с низкого старта, перебежками, скрылся среди развалин. Я вскарабкался повыше и принялся наблюдать, одновременно слушая радиостанцию. Звук выстрелов усилился, в дали улицы я различил несколько черных точек, двигающихся перебежками в нашу сторону. Несколько секунд — и стало ясно, что это доблестный майор со своей подгруппой «тащит на своих плечах» целый танк и весьма внушительную группу боевиков. Подгруппа откатывалась слаженно, по парам: пока одна пара перебегала от укрытия к укрытию вдоль домов, постоянно меняя направление движения, другая пара прикрывала огнем, тоже постоянно перемещаясь вдоль фронта и держа друг друга в зрительной связи. Я даже слегка залюбовался и немного позавидовал, несмотря на огонь со стороны боевиков и напряженность обстановки. Если выберемся, надо попросить Осипова провести с нами парочку занятий…

— Куда нам сигать? — прервал мои размышления хриплый голос Осипова в динамике станции.

— Прыгайте вправо, в пятиэтажку, там пехота вас кроет! — проорал я и повернулся к своим: — Внимание-е-е!

Группа Осипова, один за одним, юркнула сквозь проломы в кирпичных стенах и продолжала отстреливаться; мотострелки пока благоразумно помалкивали и ничем не выдавали своего присутствия. Крадучись вдоль стен домов, появились боевики. Бежали, надо заметить, тоже слаженно, группками по пять человек, только орали и палили в белый свет как в копеечку направо и налево. Наверняка хотели создать превышающую плотность огня. Разбежались вдоль улицы, упали и начали обстреливать первый этаж.

Рядом в беспокойстве зашевелились мои разведчики и оставшаяся часть группы Осипова: им не терпелось открыть огонь. Однако, как мы договорились несколько минут назад, Романов открывает огонь после нас, а пока молчит, поэтому работала пока только «засветившаяся» группа майора. Если обнаружим себя раньше времени, боевики подзовут танк поближе и грохнут сперва по завалу а потом и по дому. Если наводчик у них хороший, то много времени перезарядка у него не займет и далеко мы смыться не успеем.

Боевикам все-таки надоело перестреливаться с засевшей группой: среди автоматных выстрелов послышалось лязгание гусениц и рев дизеля. Из проулка выползла «шестьдесят четверка» и поползла вдоль улицы, прижимаясь к домам на противоположной стороне. Башня начала медленно разворачиваться в сторону развалин пятиэтажки, броня заискрилась от попадающих в нее пуль. Вот теперь пора.

— Паша, «муху»! — заорал я. — Пацаны, вали моджахедов, огонь!

Озернов, как чертик из табакерки, выскочил на гребень завала и, стоя в полный рост, выстрелил, откинул в сторону пустой тубус, скатился вниз; мои и «осиповцы» начали поливать изо всех стволов по пехоте боевиков. Башня начала поворот в нашу сторону. Если сейчас грохнет, то нас всех тут накроет. Однако наводчик не успел. Впечатляющее зрелище, когда несколько гранатометов одновременно ведут огонь. Первый выстрел после Пашиного ударил в башню, и сразу несколько одноразовых гранат впились в бок и улетели на противоположную сторону улицы. Несколько гранат наверняка не взвелись и особого ущерба духовскому танку не принесли, но других вполне хватило. Башню перекосило набок, из моторного отделения повалил густой дым, танк загорелся. Пехотинцы Романова начали вдогонку первым выстрелам посылать другие; всего я насчитал пятнадцать. Башня сверзилась в сторону, загорелся двигатель. Если сейчас сдетонирует боекомплект, то нас накроет тут всех. Боевиков-то не жалко, а вот себя любимого и личный состав стоит поберечь.

— Валим! — заорал я одновременно и в радиостанцию, и голосом.

— Шевелитесь, — ответил Осипов, — мы уже к перекрестку подбегаем, пехота за нами несется.

Выпустив прощальную очередь в ночь и в тяжелое облако солярного дыма, я махнул рукой, и мы с низкого старта рванули. Взрыв настиг нас метров через пятьдесят, взрывная волна и куски всякого мусора ударили в спины. Кто-то повалился на землю, меня кинуло на колени и ударило в спину щебенкой и прочим мусором. Метрах в двадцати сзади нас посыпались какие-то железяки. Часть дома, в котором заседала пехота и Осипов, грузно осела, подняв облако пыли. На несколько секунд стало тихо, только где-то в центре города слышались звуки боя, потто снова завопили боевики и раздались автоматные очереди. Интересно, в кого сейчас они стреляют. На перекрестке нас встретил Романов.

— Падайте, на х…! — заорал Леха. — Перекресток простреливается, откуда палят, вообще непонятно, скорее всего, по соседним кварталам, суки, обошли…

— Как у тебя? — проорал я, откатываясь к бордюру и выставляя автомат в сторону темневших неподалеку зданий, вспыхивающих огоньками выстрелов.

— Да хреново, двоих наглухо, раненые тоже есть. Но мы, однако, им наподдали. У майора тоже одного убило, и прямо здесь нас, видно, ждали. Когда выпасли, не пойму…

Я оглянулся к своим, начал пересчитывать. Слава богу, все на месте. У Кирпича вся рожа в крови, Григоровичу Паша спешно перебинтовывает ногу поверх штанов от «горки».

Кирпичу разбило голову каменными осколками с завала при взрыве танка, рассекло кожу на затылке и порвало ухо; снайпер и сам не мог сказать, что у него с ногой: когда упал, почувствовал жжение и увидел кровь на штанах.

Дался нам этот поиск! Сидели бы спокойно — нет, пошли в ночь искать на свою задницу приключений. Осипов потерял одного человека, теперь он вообще будет рвать и метать, обвиняя нас с Лехой в излишнем авантюризме. Однако, на удивление, майор был собран и спокоен — его бойца не убило, а ранило, и он только что очнулся: пуля прошла через бок навылет, и он от болевого шока отключился, а сейчас пришел в себя. Необходимо было оттаскивать раненых к нашему опорному пункту, но на данный момент, под усиливающимся огнем, это было весьма проблематично. У Романова под пули подставились те бойцы, которые выпускали по второй гранате в танк и, скорее всего, не поменявшие позицию для стрельбы, в результате чего духовские снайперы смогли их снять.

Ну ладно, очнулись, рассыпались в стороны и перекатились. А вот и заработал наш миномет. Первая мина грохнула аккурат по моей наводке возле заранее намеченной цели. Расчет пристрелялся и начал класть мины для заградительного огня в опасной близости от нас — на крыши домов, в проулки, посреди улицы. Наши БМП выдвинулись и начали поливать из автоматических пушек в большем темпе огня верхние этажи, подавляя огневые точки. Все, огневое ограждение для нас готово, можно бежать.

Сперва потащили раненых, потом перебежками, «волнами» побежали остальные.

Все, вот они, гаражи и наши наблюдательные посты, выставленные при выходе.

— Команди-и-ир, смотри! — заорал прихрамывающий на одну ногу Григорович, залегший возле стены гаража и высматривающий что-то в прицел.

— Что там? — спросил я, плюхаясь рядом; тут же мне на ногу наступил Романов и присоединился к нам.

— Б…, вы тоже заметили? — заорал Леха. — Я думал, глючу, а мне потом еще боец показал — нет, не глючу.