Но и вопросам обороноспособности страны царь уделал первостепенное внимание. Даже при строительстве железных дорог задумывался о них. В Европе была принята ширина колеи 1435 мм. Николай Павлович выбрал не европейскую, а «американскую» колею, 5 футов, 1524 мм. Чтобы нашими дорогами не смогли воспользоваться вторгшиеся враги для легкого преодоления русских пространств. (Ох, как пригодилась его стратегическая предусмотрительность в 1941 г.!)

С 1845 г. пошло перевооружение всей русской армии новыми ружьями и пистолетами. Не кремневыми, как раньше, а ударно-капсюльными. По тем временам капсюль был новинкой, не зависел от превратностей погоды, меньше стало осечек. Росла оснащенность русского флота пароходами, и большая часть из них строилась на отечественных заводах. В данной области сам Николай I внес новшества. В 1835 г. он повелел крупнокалиберные «бомбические» орудия на пароходо-фрегатах устанавливать «на поворотной платформе». В западных флотах такого еще не практиковалось, по сути, это был прообраз орудийных башен.

Что же касается подводных лодок, то государь распорядился перенести усилия и ресурсы на другие направления, выделив самые перспективные. Резолюция военного министра Чернышева № 949 от 9 октября 1841 г. гласила: «Высочайше повелено дальнейшие опыты над подводною лодкою прекратить и вместе с тем обратить особенное внимание на усовершенствование подводных мин и действие ракет». Во исполнение этих указаний была создана мина Якоби. Она была плавучей, имея воздушную камеру. Устанавливалась на якоре на заданной глубине. И использовала гальванические взрыватели, срабатывающие при столкновении с бортом судна. Россия стала первой страной, принявшей морские мины на вооружение. Развернулось их серийное производство. На флоте и в саперных частях под руководством Якоби стали формировать и обучать команды гальванеров для обслуживания электрических взрывателей.

Ракетное направление вели Шильдер и еще один талантливый инженер, полковник Константин Константинов. Он изобрел ряд новейших для той эпохи приборов для измерения параметров ракет. Николай Павлович назначил его начальником капсюльного, а с 1850 г. – первого в России Санкт-Петербургского ракетного завода. До сих пор применение пороховых ракет ограничивалось их низкой точностью. Но Константинов усовершенствовал их, а вместо точности перенес упор на другой фактор – кучность. Были сконструированы пусковые установки для одновременного запуска до 36 ракет Константинова калибром 106 мм. Это были первые в мире системы залпового огня! Предшественницы знаменитых «катюш». И их тоже приняли на вооружение, запустили в производство. В войсках появились ракетные батареи. А Шильдер разработал пароход «Отважность» – первый в истории прообраз эсминца, вооруженный артиллерией и ракетными установками.

Михайловское укрепление на берегу Черного моря, поселок Архипо-Осиповка (реконструкция)

На Кавказе после царской инспекции подтянули порядок, сюда прибыли большие подкрепления. Главнокомандующий генерал Головин надеялся решительными ударами наконец-то завершить войну. В 1839 г. на Кубани черноморские и линейские казаки разбили черкесов, в бою пал их предводитель Казбич. А главные силы были собраны на восточном фланге, генерал Граббе повел их на Шамиля. Осадил имама в ауле Ахульго. Это гнездо было очень сильно укреплено. В июле предприняли три штурма, а успеха так и не добились. В августе последовал четвертый штурм, но удалось всего лишь подойти к главным линиям обороны, каменным башням.

Граббе хотел избежать лишнего кровопролития. Атаки чередовал с переговорами, и Шамиль на словах соглашался замириться. Но Граббе, помня печальный опыт Фези, требовал в заложники сына имама. Тот отказывал. 3 сентября начался пятый штурм. Со страшным остервенением дрались даже женщины и дети. Раненые мюриды изображали, будто сдаются, протягивали шашку или кинжал и вдруг вонзали в солдата. В этом побоище погибла жена Шамиля с грудным ребенком, его сестра в безвыходном положении бросилась в ущелье. Но Граббе опять прервал бой переговорами, и Шамиль согласился выдать заложником сына Джамалуддина. Русские обрадовались, расслабились. А имам как раз этим воспользовался. Сдаваться он даже не думал, ночью с двумя десятками мюридов ускользнул через подземные ходы и пещеры. Остальные его соратники и большинство жителей прикрыли его, пали в последней схватке.

В царских войсках насчитали 580 убитых, множество раненых. Но доклады-то были победные! Войско Шамиля уничтожено! Сын в заложниках! В честь взятия Ахульго была выбита медаль с награждением всех участников. Сына Шамиля Николай Павлович принял под свое личное попечительство, определил в офицерское училище. Но имам, в общем-то, и не волновался о его судьбе. Знал, что царь не повесит его, не заточит в темницу. Шамиль вынырнул в Чечне, и у него было уже 200 воинов. Созвал «съезд чеченского народа» – и опять полыхнуло. Имам сумел договориться с популярным дагестанским лидером Хаджи-Муратом. Разослал по Кавказу своих наместников-наибов. В западной части Кавказа его наиб Магомет-Амин не только объединил вокруг себя «немирных» жителей, но и взбунтовал часть замирившихся.

Весной 1840 г. массы горцев хлынули вдруг на укрепления по берегу Черного моря. В жестоких боях погибли гарнизоны фортов Лазаревского, Головинского, Вельяминовского, Николаевского. В Михайловском укреплении 500 солдат Тенгинского полка под командованием штабс-капитана Лико приняли бой с 5 тыс. врагов. Когда пали почти все защитники, рядовой Архип Осипов взорвал пороховой погреб – вместе с собой и с неприятелями. Николай I установил для него особую награду. Осипов стал первым солдатом, навечно зачисленным в списки части. Тогда же был введен церемониал – героя вызывали на перекличке, и звучал ответ: «Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении!».

В мае Черноморский флот снова начал операции по высадке десантов. С большими потерями отбивали разрушенные форты, восстанавливали их. А на восточной оконечности Кавказа войска двинулись на Шамиля и столкнулись с ним в жестоком сражении на реке Валерик, описанном Лермонтовым. Завершилось оно фактически «вничью», но имам с Хаджи-Муратом перешли в наступление. Под их контроль попал почти весь Дагестан. Началась самая тяжелая стадия Кавказской войны. Царское командование все еще цеплялось за замыслы покончить с противником быстро, массированными ударами. А у мюридов была отличная разведка. Узнав о подготовке очередной экспедиции, они перекрывали дорогу завалами из деревьев. Колонны останавливались, а их поливали пулями с заросшими лесом горных склонов. Такую тактику применили, когда генерал Граббе в 1842 г. предпринял поход на базу Шамиля, аул Дарго. Потеряли 1700 человек и вернулись ни с чем.

Были сняты со своих постов и Граббе, и главнокомандующий Головин. Но перестановки генералов не исправляли ситуацию. А наращивание сил лишь усугубляло ее. Солдаты и офицеры свежих частей, переброшенных на Кавказ, не имели нужной выучки, росли лишние потери. К тому же, сюда традиционно ссылали «штрафных». Например, направили на Кавказ польских пленных. Но они легко поворачивали оружие, 3 тыс. поляков очутились у Шамиля, из них составилась личная охрана имама. Польский офицер стал у него начальником артиллерии. В его воинство вливались и русские дезертиры. Имам создал в подконтрольных районах Кавказа настоящее теократическое государство. Сформировал органы администрации. Установил налоги, ввел всеобщую воинскую повинность. Реорганизовал войска, поделив мюридов на полки по тысяче человек. Они, в свою очередь, подразделялись на пятисотенные отряды, на сотни и десятки. У Шамиля появилась артиллерия, даже собственный артиллерийский завод, где отливались пушки, собственные пороховые фабрики.