сумку, почистил меч и пистолет, потом спустился вниз и в библиотеке написал короткое письмо Каро, в котором объяснил, что возвращаюсь в Дептфорд и собираюсь отсутствовать несколько дней. Еще я написал Кэвилл-Лоренсу, что меня снова вызывают из города. Я не ожидал, что он мне поверит, но ничего не мог поделать. На улице, у конюшни, мой кучер Сэм уже приготовил Зефира. Я закрепил сумку у седла и запрыгнул в него.

Я выехал из Мейфэра, когда часы били восемь. Я задумался, какие опасности меня ждут и что останется от моей прежней жизни, когда я вернусь. Мне стало не по себе от таких мыслей, поэтому я стал думать о Тэде – каким он был тогда на реке. Когда его образ возник в моем воображении, черты лица казались более заостренными. И я понес этот образ с собой.

Я поехал на восток, потом на юг, пересек Сити, проехал по Лондонскому мосту. Солнце отражалось в воде, вода блестела, переливалась, а легкая рябь напоминала чешуйки змеи.

Часть четвертая

С 29 июня по 3 июля 1781 года

Я использую термин «рабская зависимость» для обозначения отсутствующей у человека силы управлять своими эмоциями. Человек, отдавшийся на волю своих эмоций, – не хозяин своей судьбы, а раб фортуны. Он находится в ее власти и часто вынужден выбирать худший путь, хотя и видит лучший.

Бенедикт Спиноза. «Этика», часть IV «О рабстве человечества или силе эмоции»

Глава тридцать вторая

Миссис Гримшоу многозначительно посмотрела на меня, когда я вошел в «Ноев ковчег».

– Фрэнк Дрейк говорит, чтобы я больше не разрешала вам здесь останавливаться.

Я поклонился ей так учтиво, как только может джентльмен.

– Мне очень жаль это слышать, мадам. А вы что на это скажете?

Она вздохнула:

– Скажу, что это моя гостиница. Кто он такой, чтобы мне приказывать? Фрэнк Дрейк, подчиненный моего мужа? Кроме того, нам нужны деньги. Вот ваш ключ.

Я поблагодарил ее.

– Натаниель дома?

– Ушел искать Яго. Проклятый зверь куда-то убежал.

– Я скоро отправлюсь на Бродвей. Заодно посмотрю, нет ли там вашей собаки.

– Будьте добры, сэр. Может, вы еще и с моим Нейтом поговорите, если встретите его? У него и так сплошные расстройства – потерял отца, был вынужден бросить учебу. А теперь еще и Брэбэзон отрезал ногу бедному Дэниелу Уотерману, Яго черт знает куда убежал. Если вы с ним поговорите, это может помочь. Вы ему понравились. Он мне сказал: пусть у нас останавливается, что бы Дрейк ни сказал.

Довольный тем, что мое общение с парнем дает свои результаты, я ответил миссис Гримшоу, что обязательно с ним побеседую.

– Мне очень жаль Уотермана. Как он себя чувствует?

– Брэбэзон говорит, что жить будет. Но что это за жизнь, если он калека? Нейт хочет, чтобы мы оставили его здесь навсегда, но времена-то тяжелые. Нам самим трудно.

Я пробормотал слова сочувствия и добавил:

– Я и не знал, что Натаниель где-то учился. Я предполагал, что ему суждено было связать свою жизнь с работорговлей.

– О, у моего Эймоса были на него грандиозные планы – он всегда хотел для мальчика лучшей жизни. Один адвокат на Бродвее согласился взять его в ученики. После смерти Эймоса мы не могли себе этого позволить.

Она смахнула слезу. Интересно, знала ли она, сколько времени и денег ее муж потратил в дептфордском борделе. Можно было только догадываться. Иногда незнание – благо. Иногда лучше знать правду. Часто мы остаемся где-то между неведением и правдой.

– Я слышала, что вы хитростью пробрались в дом Джона Манди, – продолжала миссис Гримшоу. – Вам не следовало этого делать, сэр. Мистер Манди – хороший человек. Когда после смерти моего Эймоса он услышал, что мы можем лишиться гостиницы, то предложил Нейту место помощника капитана, хотя мой Нейт ни дня не провел в море. Такого никогда не бывает, если только место не покупают. Потом он основал школу здесь, на Стрэнде. И врачебный кабинет для бедных.

– Живой святой.

Она снова многозначительно посмотрела на меня:

– Он делает добро там, где видит зло. В Дептфорде таких людей немного. Будьте осторожны в городе, сэр. Фрэнк Дрейк о вас много рассказывал. Вы сами можете столкнуться со злом.

* * *

Это был еще один жаркий день, хотя в воздухе чувствовалось робкое обещание дождя. Я шел по Бродвею, посматривая вокруг в поисках Натаниеля, но так и не нашел его. Я задавался вопросом, сумел ли он что-то узнать про мой серебряный жетон или слишком расстроился из-за ампутации ноги Дэниела Уотермана. Я планировал позднее навестить юнгу и очень надеялся, что парень сможет со мной поговорить. У меня появлялось все больше и больше вопросов к нему. Он должен был стать свидетелем у Тэда? Он украл пропавшие документы? Что это за документы? Кто сломал ему ногу? Я считал, что чем больше я узнаю о случившемся на «Темном ангеле» и преступлениях экипажа, тем ближе подберусь к убийце Тэда. Если у Уотермана есть какие-то доказательства мошенничества со страховкой, то я хотел их узнать.

Еще мне нужно было снова поговорить с Синнэмон. Судя по рассказу Сципиона о ее прошлом, она не могла быть той рабыней, которая вернулась в Дептфорд на борту «Темного ангела». Но я не был уверен, что ему можно верить. Сципион хотел сохранить свой пост секретаря мэра, а девушка являлась собственностью его начальника. Возможно, он врал для защиты своих собственных интересов. Я не хотел создавать ему проблем, но сейчас этого было не избежать. Если Синнэмон и есть та рабыня, то я должен выслушать ее историю. В любом случае я решил помочь ей сбежать из города и от ее хозяина. И плевать, чем все это может для меня закончиться.

Кроме того, я хотел найти капитана «Темного ангела» Эвана Вогэна. Если он действительно сходит с ума, как намекала хозяйка постоялого двора, где он жил, то, возможно, и сболтнет что-то лишнее, когда я начну задавать вопросы. Я еще не исключил возможности того, что он убийца, хотя мне сказали, что он уехал из Дептфорда несколько недель назад. Его пристрастие к опиуму вкупе с тем, что Тэд приобрел тот же наркотик незадолго до его убийства, несомненно, вызывали интересные вопросы. Я хотел бы вернуться в баню и задать еще несколько вопросов Ямайке Мэри, а потом найти проститутку Элис, на которую якобы набросился Вогэн. Правда, управляющий ясно дал мне понять, что