— Вет, давай спать? Я еле живой. — Осторожно ее прошу.

Она замирает, наполовину спустив с меня трусы. Медленно отрывает от моей груди голову.

— Миш, в чем дело? — спрашивает с беспокойством.

— Ни в чем, просто правда устал. У меня был тяжелый разговор с Ильей, а потом я ездил на кладбище.

— Зачем? — удивляется.

Я шумно вздыхаю.

— На могилу своей биологической матери. Илья рассказал мне, кем она была.

— И кем?

— Маминой подругой. В смысле Кристининой подругой.

Виолетта улавливает мое настроение, поэтому возвращает резинку от боксеров на место, обнимает меня за пояс и кладет голову на подушку. Я выдыхаю с облегчением. Вот конкретно сейчас я совершенно точно не готов к сексу с ней. Во-первых, на моих губах еще жив Лизин поцелуй, а во-вторых, живот-то в царапинах.

Ну Бестия.

Виолетта погружается в тихий сон, а вот я совсем никак не могу заснуть. Мысли лезут в голову, продолжая меня шокировать, хотя куда уж больше. За последнее время было столько сенсационной информации, что я еле успеваю от нее оправиться. Я оказался приемным ребенком, моя биологическая мать была наркоманкой, которая покончила с собой, несмотря на маленького сына, а Лиза призналась мне в любви и поцеловала.

Какие еще сюрпризы мне приготовила жизнь!?!?

Внутри все сжимается, когда я вспоминаю Лизино признание, произнесенное дрожащим шепотом. И ее губы: мягкие, теплые, сладкие.

Боже, какие же они были сладкие. Я не могу сдержаться и зажмуриваюсь от удовольствия, когда вспоминаю их вкус.

Горло перетягивает тугим кнутом и становится сложно сделать вдох. Я не должен об этом думать. Нельзя. Нужно, как можно скорее выбросить из головы поцелуй и больше никогда его не вспоминать. Это была чудовищная ошибка. Мало ли, что Бестия вдолбила себе в голову. Она же дурочка совсем. Сейчас Лизе причудилось, что она якобы испытывает ко мне какие-то чувства, хотя еще совсем недавно она кувыркалась со своим недопарнем, а через пару дней после этого пьяная целовалась в ночном клубе с первым встречным, даже не спросив его имя. И неизвестно, как бы она закончила ту ночь, если бы я силой не увез ее домой.

Почему-то мысль о том, что я не единственный, кого Лиза целовала так же страстно и неистово, слегка коробит меня. Не сильно, но что-то неприятно царапает где-то в районе сердца. Вспоминаю тот день, когда я, как дурак, привез ей новый телефон, а она встретила меня неглиже прямо из постели, в которой развлекалась с парнем, и неприятная тупая боль в груди усиливается.

Чувствую себя… обманутым, что ли. Хотя с чего бы это, Лиза мне ничего не должна. Да и между нами совершенно точно ничего не может быть. Это даже вообразить невозможно.

Я и Лиза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Пробую эту мысль на вкус.

Нет, точно нет.

Крепче прижимаю к себе Виолетту и проваливаюсь в сон.

— Миш, просыпайся, — кто-то трясет меня за плечо. Медленно разлепляю глаза и пытаюсь сфокусировать взгляд на Виолетте.

— Ну чего? — ворчу и повыше подтягиваю одеяло.

— Как чего? Вставать пора!

— Куда?

— В институт!

О, Господи.

— Я спать хочу, — переворачиваюсь на другой бок.

— Миша, тебя уже выписали, больничный официально окончен. Нужно отнести его в деканат. И с сегодняшнего дня все твои пропуски будут считаться прогулами.

— По фиг.

— Миша, я обещала твоей маме! — Виолетта повышает голос, а с меня сон будто рукой сняло.

Упоминание о матери больно режет по сердцу. Я понимаю, что поступаю неправильно, игнорируя семью вот уже три недели. Они ко мне сейчас первыми не лезут, потому что знают: мне нужно прийти в себя.

С тяжелым вздохом я поднимаюсь с дивана. Вета заливает кипятком растворимый кофе в кружках и подогревает в микроволновке сэндвичи, которые вчера нам привезла доставка. Я оглядываю свой кабинет, похожий сейчас на свинарник, и понимаю, что дальше так дело не пойдет. Нужно снимать нормальную квартиру. Потому что если есть, пить, спать и работать в одном и том же помещении размером 15 метров, то можно медленно сойти с ума.

— Останешься сегодня у себя? — осторожно спрашиваю Виолетту после занятий в универе.

Она вскидывает на меня удивленный взгляд.

— А почему не у тебя?

— Потому что в клубе сегодня важный бой.

— И что?

Действительно: и что? Она же кучу раз оставалась со мной в клубе, когда проходили бои. Послушно ждала меня в кабинете, делая для нас домашнее задание.

Но просто сегодня у меня будет сложный день, и я, скорее всего, захочу побыть один. Да и в целом не мешает подумать обо всем хорошо в спокойной обстановке, когда рядом никого нет. Я безумно благодарен Вете за помощь и поддержку, но я не привык каждый день с кем-то засыпать и просыпаться. А мы с ней уже фактически живем вместе, как муж и жена: я перевожу ей на карту деньги, чтобы у нас было все необходимое, а она готовит еду (насколько это позволяет микроволновка в моем кабинете), гладит мне одежду и сама моет полы, хотя в клубе есть уборщица. Недавно Виолетта и вовсе принесла несколько цветков в горшках и поставила их на подоконник, пояснив это тем, что «так уютнее».

— Вет, в кабинете уже просто тесно и некомфортно. Я в ближайшее время сниму квартиру. — Притягиваю обидевшуюся девушку к себе. — Ну чего ты дуешься? — шепчу ей на ушко и целую в шею.

— Я привыкла засыпать с тобой, — она обвивает меня руками. — Не хочу больше спать без тебя.

Ее слова загоняют меня в тупик. Я молчу, не зная, что на это ответить. Чувствую, как напрягается ее тело.

— Вет, я сниму квартиру, и мы будем засыпать вместе, — аккуратно говорю.

Она отрывает голову от моей груди и поднимает на меня лицо.

— Каждый день? — спрашивает с надеждой.

— Каждый день мы друг другу надоедим, — слегка смеюсь, пытаясь разрядить обстановку. — Ладно, я поехал по делам. Напиши мне, когда будешь дома. Хорошо?