– Скажите, вы убили их из-за меня? Как теперь спать-то будете? Совесть беспокоить не будет?

Гуров задумался.

– Скорее всего, спать буду хорошо, и совесть меня не побеспокоит. За этими головорезами тянется длинный кровавый след. Оба – мясники, убийцы. В четверг, когда вас похитили, они убили майора Черушина и ранили Станислава. Да и в меня собирались стрелять только потому, что я представился милиционером. А если кто-то с легкостью стреляет в работника милиции, то это полный отморозок, циничный и наглый. Он любого убьет, не задумается. Не человек – хищник. Людоед. И таких надо уничтожать.

Гуров позвонил Орлову и рассказал о происшествии. Тот обещал прислать оперативно-следственную группу и труповозку. После этого Гуров посадил Элеонору в машину, а сам отвел Станислава в сторону.

– Извини, старик. Домой отвезти я тебя не смогу. Сам доберешься?

Крячко обиделся.

– А почему это ты меня прогоняешь?

Гуров принялся разъяснять ему как маленькому:

– Ты понимаешь, что я завалил двоих горцев? Неизвестно, как к этому отнесется Мурад. Во всяком случае, закон кровной мести никто пока не отменял. Я не хочу, чтобы с тобой или твоими девочками что-нибудь случилось.

Крячко нахмурился:

– Ты тоже вроде не холостой.

– Вот именно, – согласился Гуров. – Одну Марию нам вдвоем охранять будет гораздо легче. Да и дома ее застать гораздо труднее. То гастроли, то фестивали…

Они подошли к машине.

– У меня к вам просьба, – обратился Гуров к спасенной блондинке. – Мой друг Станислав сейчас уедет, и мы будем делать вид, что его тут и не было. Вы не против?

Элеонора пожала плечами:

– Как скажете. Но, если Станислав не очень спешит, могу я попросить его о небольшом одолжении?

Крячко учтиво поклонился.

– Я к вашим услугам, сударыня. Что я должен сделать?

Взгляд Элеоноры затуманился.

– Мой муж, Алексей, перед смертью оставил мне папку с документами. Он велел, если с ним что-то случится, передать ее вам. Одному из вас.

– Что в папке?

– Понятия не имею, но думаю, что Алексея убили из-за нее.

– Вы думаете, что и вас похитили из-за этой папки? – спросил Гуров.

– Скорее всего, да. И я бы хотела, чтобы вы, Станислав, съездили и забрали ее. Она лежит в сейфе «Ройял-банка». Запишите адрес, код и номер ячейки.

Гуров покачал головой:

– То, что вы сказали, меняет дело. Станислав, ты сможешь вести машину?

Крячко согнул и разогнул больную руку.

– Как-нибудь доеду.

– Тогда забирай нашу добычу, – Гуров кивнул на Элеонору, – и поезжайте за папкой. Потом ты, Стас, с папкой едешь домой, а вы, Элеонора, отправитесь в надежное место, где сможете переждать несколько дней. Есть у вас такое? Прекрасно! Но о нем не должен знать действительно никто. Даже мы со Станиславом. Отключите мобильник. Если что-то вдруг понадобится или случится, звоните только мне или Станиславу. И после звонка сразу опять отключайте мобильник.

– Но она же свидетель, – напомнил Крячко.

– Ничего, это ненадолго, несколько дней обойдутся без свидетеля, – заявил Гуров.

Станислав запустил двигатель гуровского «Пежо» и тронулся. Гуров проводил их взглядом.

Неожиданно где-то в глубине лесопарка негромко хлопнул выстрел.

Ростик! Совершенно из головы вылетело!

«Стареешь, сыщик, на пенсию пора. Кулубнику окучивать!» – выругал себя Гуров и бросился в чащу, местами утопая в жидкой грязи.

* * *

Тело Ростика он увидел сразу, как только обогнул цветущий куст сирени. Тот лежал на спине, запрокинув голову. Над телом склонился Николай Всеволодович Ставрогин. В руке его был пистолет. Увидев полковника, он вздрогнул и наставил было на него оружие, но черный зрачок гуровского «штайра» уже смотрел ему в глаза.

Ставрогин опустил ствол.

– Лев Иванович? – Казалось, он только что узнал сыщика и положил пистолет на землю. – Я его нашел вон там. Стреляли, видимо, оттуда.

Он указал на соседний раскидистый куст.

– Какого черта вам понадобилось лапать ствол? – в раздражении произнес Гуров. – Дешевых детективов насмотрелись? Там, если человек случайно видит труп с ножом в спине, то считает первейшим долгом этот нож выдернуть и оставить на нем побольше отпечатков своих собственных пальцев. И что вы вообще здесь делаете? Заскочили прогуляться по утренней росе? Покурить на свежем воздухе? Насколько я знаю, это не в ваших правилах.

Ставрогин выглядел растерянным.

– Ростик был моим другом. Он просил меня съездить с ним. Он боялся…

– Какое совпадение! – криво улыбнулся Гуров. – Меня он просил о том же.

Сыщик наклонился и рассмотрел брошенный Ставрогиным пистолет. «Глок», что же еще? Он бы удивился, если бы на земле валялся банальный «макаров» или «ТТ».

Ставрогин покашлял, напоминая о своем присутствии.

– Скажите, Лев Иванович, – осторожно напомнил он, – а вы разве не собираетесь осматривать труп?

– Зачем? – Гуров взглянул на Ставрогина. Вид у Николая Всеволодовича был такой, словно тот хотел справить малую нужду, но стеснялся. – Сейчас здесь будет оперативно-следственная бригада, криминалисты и осмотрят.

Новость Ставрогина не обрадовала.

– Лев Иванович, а нельзя ли меня… не упоминать? Я уже как-то говорил, что в рекламе не нуждаюсь. А я вам за это кое-что подарю. Ну как, махнем не глядя?

Гуров усмехнулся.

– Играете на моем профессиональном любопытстве? Ладно, согласен. Гоните свой презент и катитесь на все четыре стороны.

Ставрогин, загадочно улыбаясь, протянул полковнику темно-красную корочку. Тот взял и раскрыл. Это было то самое удостоверение, которое потерял Вахо и о котором говорил перед смертью.

– Где нашли? – спросил Гуров.

– Там же, где и пистолет. Наверное, убийца уронил его впопыхах, когда стрелял в Ростика.

Гуров убрал удостоверение в карман.

– Спасибо, это очень ценная находка. Но, если не хотите, чтобы вас здесь увидели, уходите. Я слышу сирены.

Ставрогин пробормотал слова благодарности, повернулся и торопливо ушел. Гуров смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за дальними деревьями.

* * *

Гуров встретил оперативно-следственную группу. Приехавшие взялись за дело с присущей им сноровкой. Следователь прокуратуры Гойда расположился на капоте с таким комфортом, словно был у себя в кабинете и заполнял бланк протокола осмотра места происшествия. Опера и криминалисты выполняли свою работу деловито, но без суеты.