до часа двадцати ночи мы сидели на берегу, но потом она вполне могла совершить это душераздирающее преступление!

— Она выглядит хорошей девочкой, — Заметил подполковник.

— Не дай себя обмануть, Тимофей-сенсей! — Наставил я его на путь истинный: — Мы должны руководствоваться только фактами!

— Верно! — Согласно кивнул он, и я потянул дедову дверь, в следующую секунду оказавшись на полу.

— Я же говорил тебе все время быть начеку! — С ухмылкой заявил мне нарядившийся в спортивное кимоно Казума.

— В данный момент мы ведем расследование, и ты теперь — главный подозреваемый! — Злорадно заявил я, поднимаясь при помощи протянутой дедом руки: — За нападение на детектива!

— Это какая-то игра? — Недоуменно поднял он бровь.

Ввели уважаемого сихана в курс дела, он гоготнул и поделился ценной инфой:

— В половину первого я слышал твои шаги на балконе, Иоши-кун. А потом слышал другие — ровно в час. Это — кто-то из младших.

— Либо Мари, либо Хиро, либо братья Кишимото! — Радуясь сужению круга подозреваемых, покивал я и спросил напарников: — Мы ведь не станем сомневаться в выводах уважаемого сихана?

— Разумеется! — Откликнулись мужики, и дед добавил:

— Точно не Мари-сан, Саяка-тян уже научила ее двигаться правильно!

— Спасибо! — Поблагодарил я его, и мы вернулись на балкон.

— Вон та дверь — пожарный выход, верно? — Спросил я подполковника.

— Верно! — Кивнул он.

Дернул дверь, и она ожидаемо открылась.

— Почему не заперто? — Спросил я пионервожатого.

— Я не стал закрывать на всякий случай, — Покаялся он.

— Зато теперь картина ясна! — Удовлетворенно кивнул я: — Наш убийца покинул свою комнату, воспользовался пожарным выходом и нашел незапертую дверь! Проникнув в комнату девушек, он похитил ножницы, вернулся через пожарный выход в коридор и совершил гнусное злодеяние!

Николай Степанович и подполковник с ехидными рожами поаплодировали.

— С Хиро у меня уже были некоторые сложности, и больше он меня подставлять не станет — для мелкого шныря он довольно разумный, — Прикинул я: — Пошли к Кишимото!

— Брат не причем! — Сразу заявил Масаши.

— Виновник найден! — Обрадовался я: — А теперь рассказывай, на*уя ты это сделал?

Автор «Наруты» густо покраснел и признался:

— Мне нравится Фукуда-семпай!

— Вот оно что! — Покивал я: — А откуда ты узнал их историю?

— Мне рассказал Хиро-кун, а ему рассказала ваша сестра, которой рассказала сама Фукуда-семпай, когда они гуляли вместе!

Такие прогулки и вправду имели место быть, так что логично.

— Он обошелся с ней как с дерьмом, и я должен был сделать хоть что-то! — Сжав кулаки, насупился Масаши: — Ему давно следовало побрить голову в знак раскаяния!

— Вот оно как! — Покивал я и спросил: — А почему тогда этим, а не своими? — Николай Степанович показал малолетнему преступнику ножницы.

— Потому что хотел, чтобы меня нашли! — С вызовом посмотрел он на меня: — Я ни о чем не жалею, и согласен на любое наказание! Кроме того, обкорнать этого ублюдка ножницами Фукуды-семпай — символично!

— Вот так и живем! — С улыбкой поведал я мужикам: — Значит так, твое наказание — домашний арест до завтрашнего утра. Еду тебе принесут. А еще ты должен написать сочинение на тему «Сто моих минусов как личности и способы их преодоления»! — Усилил я кару.

— Хорошо! — С самурайским смирением поклонился пацан, и мы покинули палату.

— Дело закрыто! — Радостно воздел я руки к потолку.

Глава 21

За завтраком, на который Кейташи явился подавленно-лысым (к дикому веселью девушек и полному пофигизму советских детей — тут многие подстрижены «под бокс»), произошло ЧП в виде директора Артека, который жестами подозвал к себе Николая Степановича. Когда тот вернулся к нам, поведал:

— Иоши-кун, с тобой хочет поговорить контр-адмирал Лихачев Андрей Евгеньевич.

Деточки даже не удивились.

— «Омский сценарий»? — Спросил я.

— Именно! — Кивнул он.

Повернувшись к Ханако, отдал приказ:

— Готовься, будешь расплачиваться телом за наш отдых!

— Эээ?! — Издали девочки коллективный возглас.

— Иоши имеет ввиду, что тебе придется спеть! — На правах моей половинки объяснила Хэруки.

— Я поняла! — Подмигнула Ханако: — Иоши ведь никогда не попросит ни о чем «таком», — Изобразила пальцами кавычки.

— Не попрошу, — Кивнул я и обратился к ударнице: — Хори-семпай, ты можешь отдыхать, уважаемый айдол сегодня будет работать под минусовку, но с живым вокалом! — Отдал инструкции мстительный я.

Певица побледнела.

— Нанако, ты тоже можешь отдыхать, мы просто немного культурно посвятим здешних моряков, — Добавил для секретаря и протянул ей исписанную за завтраком салфетку — написал кусочек доказательства гипотезы Пуанкаре, легендируя будущее «открытие»: — В папку «научные деды», пожалуйста.

Деточки хохотнули, а девушка привычно кивнула:

— Да, Иоши-сама!

Пожав на прощание ручку Хэруки, поднялся со стула и двинулся за посольским под тоскливым взглядом подполковника Петрова — его-то не позвали, а он уже усвоил простую истину: «где Иоши — там фан».

По пути спросил Николая Степановича:

— Есть подвижки с пленными?

Суть проблемы такова: вернувшимся в Японию военнопленным, искупившим неправильный выбор стороны во Вторую мировую трудом во благо стран-победительниц, на родине выплачивают пенсии в том числе и за проведенные на чужбине годы. Из японского бюджета, само собой. Увы, СССР до моего появления совсем не торопился выдать японским ветеранам соответствующие документы, уж не знаю по какой причине.

— Через неделю отправим первую партию документов, — Кивнул посольский.

— Это замечательно, — Покивал я.

«Хонду» попросил посодействовать лично Премьер, так что это очень много очков хорошего японского гражданина для меня, и некоторая прибавка к доходам ветеранов, что, как ни крути, очень хорошо и правильно.

Услышал за спиной ехидную фразу Кохэку:

— Лысая Молния!

Деточки заржали, я хохотнул, но оборачиваться не стал. И как теперь доказывать Кейташи, что я никому не «палил» его новое прозвище? Когда взрыв смеха стих, услышал ответ блондина:

— Я это заслужил! Прости меня, Кохэку, я поступил как настоящая свинья. Мне давно следовало побрить голову.

— Я на тебя не обижаюсь, — Ответила подруга: — Потому что благодаря этому я стала гораздо лучше!

Остаток диалога расслышать не получилось, потому что мы покинули столовую, упершись в директора лагеря и парадно наряженного