Мы с Верой сидим в больнице, напротив палаты интенсивной терапии.

Я слышу, как она на громкой говорит с отцом Семёна.

— Насколько всё серьёзно? — уточняет он. — Стоит ли нам прерывать отпуск? Или это очередная попытка Семёна привлечь внимание и разрушить мои планы?

— Решайте сами, Павел Андреевич, — безэмоционально отвечает Вера. — Я не врач, не могу сказать насколько серьёзно. В реанимации, без сознания. Черепно-мозговая. Нам сказали, что прогноз неплохой. Телефон лечащего врача сброшу смской.

— Спасибо, Вера.

Обессиленно ложусь головой к ней на колени.

— Мой папа бы никогда не задал такого вопроса.

— Его мама тоже не задала бы такого вопроса, — вздыхает Вера. — Но что ж теперь делать? Мы имеем то, что имеем.

Гладит меня по волосам.

— А что с мамой Семёна?

— Катерина… Не смогла принять смерти дочери. И застряла во времени, когда та была еще жива. А Сёма взрослел, менялся, она перестала узнавать его. И всё ожидает, что увидит маленького мальчика. Он очень переживает. И надеется, что когда-нибудь она сможет принять его взрослого.

— Ужасно… А как её лечат?

— Я не знаю, Ася. Нам, прислуге, не положено такие вопросы задавать. Но лечение, судя по всему, результата не даёт.

— Это так эгоистично…

— Что именно?

— Из-за смерти одного ребенка, отказаться от другого. Он же не виноват, что сестра умерла. Ему тоже нужна мама. Родители не имеют права сходить с ума от горя, если у них остались еще дети. Это предательство.

— Может, ты и права.

Мне пишут ребята из школы. Макс, Рита, Саша… даже Рафаэль. Все волнуются. Тренер позвонил.

А что я им скажу? Мы тут уже часа три.

— Надо ехать, Агния. Как только Сэм придёт в себя нам позвонят. Я тебе тут же сообщу, обещаю.

— Он же придёт?

Вера вздыхает.

— Будем надеяться. Кости черепа целы. Врач сказал, что ему поставили какой-то седатив, чтобы нормализовать давление и избежать кровотечений. И он просто спит.

— Вы поезжайте, а я еще посижу.

Вера не спорит.

— Наберёшь Костю, он подъедет, увезет тебя в школу.

В желудке урчит. Рядом стоит аппарат с кофе и шоколадками. Но в карманах у меня пусто.

Поглядываю на часы. Врачи иногда заходят в палату Сэма. Я заглядываю к нему через стеклянную дверь.

Ну, давай же, открой глаза, чтобы была спокойна. Я поговорю с тобой минуту. Мне так страшно, что он может не проснуться! Удивительно, но за этот неполный месяц Сэм стал самым родным для меня человеком, несмотря на то, что между нами было совсем не сладко.

И когда он в очередной раз остается один, решаюсь тихо прокрасться внутрь. Пока дежурная медсестра в коридоре отвлекается на что-то, я захожу.

— Сёма…

Кладу руку на его прохладный лоб. Чуть заметно вздрагивает.

— Семён, открой глаза, пожалуйста. Мне очень страшно.

Погладив, прижимаюсь губами ко лбу, сжимаю его пальцы.

— Мама… — шепчет он чуть слышно.

Всё переворачивается внутри. Конечно, ему нужна мама сейчас! Сказала бы я сейчас его маме…

Сердито меряю шагами палату.

А может и надо сказать! Никто же кроме меня не скажет.

Еще раз глажу Сэма по голове. В порыве нежности целую его в скулу, краешек губ.

— Выздоравливай! Я приеду скоро.

Не могу решиться выйти из палаты и уехать. Он придёт в себя, а никого близкого рядом нет. Это ужасно просто. Я бы умерла от пустоты в тот же момент. И я бы осталась, конечно, хоть до утра. Но у меня важное дело.

Оглядываю палату. На подоконнике карта с анамнезом и рядом гелевая ручка. Забираю ее. Где написать послание?

Переворачиваю его руку запястьем вверх и пишу на предплечье.

"Я скоро приеду. Слушайся врачей и не своевольничай. Ася."

Перечитываю. Суховато получилось.

Ай, ладно… Не скупись на чувства, Агния. С тебя не убудет, а ему надо сейчас.

Дорисовываю в самом конце маленькое сердечко.

Теперь хорошо.

Решительно ухожу, вызывая по телефону водителя. Попробую прорваться в больницу к Катерине!

Водитель по моей просьбе увозит меня сначала в дом Решетовых.

— Ася? — встречает меня встревоженная Вера. — Что случилось?

— Ничего. Мне просто кое-что в комнате нужно взять и поедем.

— Может, черничный пирог будешь?

Некогда мне рассиживаться. Вечер уже.

— А можно мне с собой кусочек?

— Конечно…

Пока Вера на кухне, я бегу скорее на второй этаж. Но не в свою комнату. В комнату Семена.

Извини, Решетов. Но мне придётся пошариться в твоих вещах!

Мне нужен фотоальбом.

Быстро открываю все подряд шкафчики. С нижнего вываливается пачка эротических глянцевых журналов.

Мои глаза округляются от неожиданности. Ладно, Агния, а что ты хотела увидеть в комнате у парня? Комиксы? В журналах это хотя бы красиво! Спеша засовываю обратно.

В среднем ящике — еще чудеснее! Резиновые изделия номер два на любой вкус. Россыпью и пачками! Ой, Решетов…Гад! От смущения меня окатывает кипятком. Но опять же. А что я хотела? Это же хорошо когда парень думает о безопасности, да?

Оправдывай… оправдывай… Глупые дурочки всегда делают так, когда влюбляются.

Поднимаюсь, смотрю на себя растрепанную и раскрасневшуюся в зеркало. Влюбилась таки?

Да разве это важно сейчас?! Альбом ищи…

В шкафчике стола наконец-то нахожу альбомы. Один из детского сада, второй из младшей школы, третий из средней.

Хорошенький какой маленький был. Улыбака… Сейчас другой совсем.

Засовываю альбом в пакет. Еще стаскиваю с полок несколько детских вещиц. Робот какой-то из Лего… Я потом все верну.