Послушай меня внимательно, Ласточка. Старшая Кровь, текущаяв твоих жилах, дает тебе огромную власть. Ты — Владычица Мест и Времени. У тебягигантская Сила. Не позволяй ее у себя отобрать и использовать для подлых целейпреступникам и негодяям. Защищайся! Вырвись из их нечистоплотных рук!

— Легко сказать. Они окружили меня здесь каким-томагическим барьером и сделали своей узницей.

Ты — Владычица Мест и Времен. Тебя невозможно запереть.

Высогота выпрямляется. У него за спиной плоскогорье,каменистая равнина, на ней — остовы кораблей. Десятки остовов. А дальше —замок, черный, грозный, оскалившийся зубцами стен, возвышающийся над горнымозером.

Они погибнут, если ты не поможешь им, Ласточка. Только тыможешь их спасти.

Губы Йеннифэр, потрескавшиеся и разбитые, шевелятсябеззвучно, кровоточат. Фиолетовые глаза блестят, горят на исхудалом,сморщенном, почерневшем от муки лице, прикрытом бурей растрепанных, грязных,черных волос. В углублении пола — вонючая лужа, кругом бегают крысы.Пронизывающий холод каменных стен. Холод кандалов на кистях рук, на щиколоткахног.

Ладони и пальцы Йеннифэр — сплошная масса запекшейся крови.

— Мамочка! Что они с тобой сделали?!

Мраморные ступени, ведущие вниз. Лестница в три этажа.

Va'esse deireadh aep eigean… Что-то кончается… Что?

Ступени. Внизу огонь, горящий в железных корзинах. Пылающиегобелены.

«Пошли, — говорит Геральт. — По ступеням вниз. Мыдолжны. Так надо. Другой дороги нет. Только эта лестница. Я хочу увидеть небо».

Его губы не шевелятся. Они синие, и на них кровь. Кровь,всюду кровь. Вся лестница в крови…

Другой дороги нет. Нет, Звездоокая.

— Как! — кричит она. — Как я могу им помочь?Я в другом мире! Я заперта здесь. Я бессильна!

Тебя нельзя запереть.

«Все уже описано, — говорит Высогота. — Даже это.Взгляни под ноги».

Цири с ужасом видит, что стоит в море костей. Среди черепов,берцовых костей и поломанных ребер.

Только ты можешь предотвратить это, Звездоокая.

Высогота выпрямляется. У него за спиной зима, снег, метель.Воет и свищет вьюга.

Перед ней, в метели, на коне, Геральт. Цири узнает его, хотяна голове у него меховая шапка, а лицо укутано шерстяным шарфом. За ним маячатдругие всадники, их фигуры размыты, так сильно укутаны, что невозможнораспознать, кто есть кто.

Геральт смотрит на нее. Но не видит. Снег застит ему глаза.

— Геральт! Это я! Здесь!

Он не видит ее. И не слышит в вое вьюги.

— Гераааальт!!!

«Это муфлон, — говорит Геральт. — Этовсего-навсего муфлон. Возвращаемся».

Всадники исчезают, растворяются в пурге. — Герааааальт!Нет! Нееет!

* * *

Она проснулась.

* * *

Утром сразу же пошла в конюшню. Даже не позавтракав. Нехотела встречаться с Аваллак'хом, не желала разговаривать с ним.

Предпочитала избегать настырных, вопрошающих,любопытствующих, липнущих взглядов других эльфов и эльфок. В любом другомслучае демонстративно равнодушные, к делам королевского алькова эльфы проявлялиинтерес, а у стен дворца, Цири не сомневалась, были уши.

Она отыскала в боксе Кэльпи, нашла седло и упряжь. Не успелаоседлать кобылу, как рядом уже оказались слуги, серые эльфки, маленькие, наголову ниже обычных Aen Elle. Они помогли ей управиться с лошадью, кланяясь ильстиво улыбаясь.

— Благодарю, — сказала она. — Я управилась бысама, но благодарю. Вы очень любезны.

Ближайшая к ней эльфка широко улыбнулась, и Цири вздрогнула.

Потому что у девушки в числе других зубов были и клыки…

Она подскочила к ней так быстро, что та чуть не присела отиспуга. Отвела волосы от уха. Обычное, закругленное.

— Ты человек?

Девушка, а вместе с ней и остальные прислужницы, бросилисьна колени, упали на глинобитный пол. Наклонили голову, ожидая наказания.

— Я… — начала Цири, теребя ремень поводьев. —Я…

Она не знала, что сказать. Девушка все еще стояла наколенях. Лошади беспокойно фыркали и топтались в боксах.

Снаружи, уже в седле, уже мчась галопом, она все еще никакне могла собраться с мыслями. Человеческие девушки. Слуги, но не это главное.Главное то, что в этом мире есть Dh'oine…

«Люди, — тут же мысленно поправилась она. — Яначинаю мыслить как эльфы!»

Из задумчивости ее вывело громкое ржание и прыжок Кэльпи.Она подняла голову и увидела Эредина на темно-гнедом жеребце, без демоническогобукраньона и большей части остальных боевых причиндалов. Только кольчугапо-прежнему поблескивала под плащом, переливающимся множеством оттенковкрасного. Жеребец приветливо и хрипло заржал, мотнул головой и ощерил на Кэльпижелтые зубы. Кэльпи, придерживаясь принципа, что Дело надо иметь с хозяином, ане со слугой, потянулась зубами к уху эльфа. Цири резко натянула поводья.

— Поосторожней, — сказала она. — Держидистанцию. Моя кобыла чужаков не любит. И может укусить.

— Тех, которые кусаются, — окинул он ее злымвзглядом, — взнуздывают железными мундштуками, чтобы кровь брызнула.Чудесный способ сбить спесь. У коней тоже.

Он рванул трензеля жеребца так сильно, что конь захрипел исделал несколько шагов назад, с морды потекла пена.

— Зачем тебе кольчуга? — Цири окинула эльфавзглядом. — На войну собрался?

— Совсем наоборот. Жажду покоя. У твоей кобылы, кроменорова, есть еще какие-нибудь достоинства?

— Например?

— Померяемся в беге?

— Почему бы нет? — Она приподнялась настременах. — Туда, в сторону вон тех кромлехов…

— Нет, — прервал он. — Туда — нет.

— Почему?

— Запретная территория.

— Конечно, для всех?

— Конечно, не для всех. Мы, Ласточка, слишком ценимтвое общество, чтобы рисковать остаться без тебя самой либо кого-нибудь еще.

— Кого-нибудь еще? Ты, конечно, имеешь в виду неединорогов?

— Не хочу утомлять тебя разговорами о том, что именно яимею в виду.

— Не понимаю.