В аналогичную «демократизацию» ударился кинематограф. Зрители повалили на «Маленькую Веру» Пичула. Фильм пустой и нудный, о бесцельном прожигании жизни молодыми людьми и их родителями. Но шли только для того, чтобы полюбоваться на полуголую Наталью Негоду. За ним последовала куда более «раскрепощенная» «Интердевочка» Тодоровского, очень сочувственно показавшего мир проституток. И пошло как с конвейера. А для массового сознания такая «гласность» оказывалась куда более наглядной и притягательной, чем антисталинизм, чем конституционные реформы, почти никому еще не понятные.

Но Горбачев и его ближайшее окружение хорошо представляли цели своих преобразований. Следующий шаг сделали в конце сентября. Ведь решение XIX партконференции о совмещении партийного и советского руководства распространялось и на общесоюзный уровень. А Верховный Совет возглавлял 79-летний Громыко. Он и сам был сторонником реформ. Но они стали поворачиваться совсем не той стороной, как виделось изначально. Особенно в отношениях с США. Андрей Андреевич всю свою дипломатическую карьеру посвятил сдерживанию Америки, ее агрессивных поползновений. А Горбачев запросто сдавал позиции!

Ну а Громыко Михаил Сергеевич начал откровенно выживать из руководства, чтобы не мешал. Игнорировал в международных делах, вообще не ставил в известность или отвергал его мнения. Последней каплей стал визит в Северную Корею, куда собирался Андрей Андреевич. Но в Вашингтоне это не понравилось бы, и Горбачев в резкой форме отчитал Громыко, запретил поездку. Тот был оскорблен, подал в отставку. А Михаилу Сергеевичу только это и требовалось. С благодарностями за долгую плодотворную работу Громыко отправили на пенсию – и он очутился в больнице. Тяжело переживал там «измену Горбачева», называл его «человеком с ледяным сердцем» [182, с. 145]. Должность председателя Президиума Верховного Совета занял Михаил Сергеевич.

Но он избавился не только от Громыко. Из Политбюро одним махом отправили на пенсию всех «стариков» – Соломенцева, Долгих, Демичева. Заодно убрал и Чебрикова, который (как и Громыко) помог ему прийти к власти. Однако в данном отношении у Горбачева была общая черта с Хрущевым. Он не любил держать рядом тех, кому обязан. У Чебрикова, по кремлевским понятиям, возраст был еще совсем не пенсионный, 65 лет. Но к нему применили ту же схему, какую Брежнев намечал для Андропова, только не довел до конца. А Горбачев довел. Назначил «с повышением», секретарем ЦК. А через год тихо и спокойно спровадил в отставку. КГБ вместо Чебрикова возглавил Крючков, в прошлом он был ближайшим помощником Андропова и на дипломатической работе, и в ЦК, и в КГБ. А Политбюро пополнялось новыми креатурами Горбачева – Лукьяновым, Зайковым, Власовым, Бирюковой.

Большинство из них никакими заслугами не блистали, кроме «верности» Михаилу Сергеевичу. И теперь-то, когда у него не стало никаких оппонентов в правящей верхушке, экономические реформы сразу приняли новый оборот. 15 октября Совет министров издал постановление о выпуске акций предприятиями и организациями. Открылся путь к их грядущей приватизации. В СССР стали возникать частные банки. Первый из них появился в Узбекистане, в Чимкенте. Он был зарегистрирован как «кооперативный». Но в воротил бизнеса стали превращаться и высокопоставленные советские служащие. 11 ноября был основан мощный «Инкомбанк», за ним «Автобанк», предшественник «Уралсиба».

Экономика Советского Союза еще работала. Еще были впечатляющие достижения. 15 ноября стартовал первый в нашей стране многоразовый космический корабль «Буран». В Керчи успешно прошли испытания первого атомного лихтеровоза «Севморпуть» – таким судам предстояло обеспечить беспрерывные перевозки в Северном Ледовитом океане и снабжение заполярных районов. В Киеве впервые поднялся в воздух уникальный, самый большой в мире самолет «Мария», способный перевозить грузы до 250 т. Но… это был единственный рейс «Бурана» и великолепной ракеты «Энергия», которая вывела его на орбиту. Других огромных атомных судов по типу «Севморпути» построено уже не было. И «Мария» тоже осталась в единственном экземпляре.

Потому что нарастали финансовые трудности, а в СССР начались процессы развала. Правда, демонстрацию в Москве, организованную Новодворской и другими диссидентами в 20-ю годовщину ввода советских войск в Чехословакию, удалось легко разогнать: реальной силы эти группировочки «революционеров» не представляли. Но в сентябре в Эстонии вышли на демонстрации 300 тыс. человек, требуя независимости. Один за другим образовались «Народные фронты» Эстонии, Латвии, сепаратистская организация «Саюдис» в Литве. Верховные Советы прибалтийских республик взялись подыгрывать националистам, провозглашали свои языки государственными, а в Эстонии было заявлено даже о суверенитете республики. Пока это осталось только декларацией, в Москве суверенитет не признали. Но и не поставили на место, не распустили такой Верховный Совет.

А в Закавказье ситуация накалялась. В Армении будоражил народ комитет «Карабах». В июне послали делегацию в Москву, на XIX партконференцию. Настаивать, чтобы Карабах передали армянам, позволили изложить свои требования на конференции, по телевидению. Когда делегаты вернулись несолоно хлебавши, забурлил весь Ереван. Забастовали предприятия, манифестанты захватили аэропорт «Звартноц», чтоб их требования прозвучали в средствах массовой информации. Отбивать аэропорт были направлены курсанты, солдаты, один армянин погиб, что усилило беспорядки.

В Карабахе армяне и азербайджанцы сперва просто схлестывались в драках, потом дошло до огнестрельного оружия. Там объявили чрезвычайное положение. В Армению и Азербайджан ввели войска. Но ожесточенные схватки продолжались, а военным, силящимся разнять обе стороны, зачастую перепадало как от тех, так и от других. А в Азербайджане принялся мутить воду образовавшийся там «Народный фронт». Распространял слухи о нападениях армян в Карабахе, и 18 ноября начались беспорядки в Азербайджане. Манифестанты захватили главную площадь Ленина в Баку, расположившись там лагерем. Вспыхнули погромы армян в Баку, Кировобаде, Нахичевани, Ханларе, Шамхоре, Шеки, Казахе, Мингечауре.

Пришлось распространять чрезвычайное положение на некоторые районы Азербайджана. Площадь Ленина в Баку после двух недель безуспешных переговоров очистили войсками, погибло 2 человека. Из обеих республик хлынули потоки беженцев. Из Армении уезжали азербайджанцы, до сих пор проживавшие там вполне мирно: 180–200 тыс. человек. Из Азербайджана побежало спасаться не меньшее число армян. А межнациональная катастрофа дополнилась стихийной. 7 декабря произошло мощное землетрясение, начисто разрушившее армянские города Ленинакан (ныне Гюмри) и Спитак. Унесло 25 тыс. жизней, 15 тыс. получили раны и увечья, 400 тыс. остались без крыши над головой. Это можно было считать грозным предзнаменованием грядущих бедствий. И не только для Закавказья. Для всего Советского Союза и для всего мира.

Потому что одновременно с землетрясением произошло еще одно событие. Горбачев находился в США. И как раз 7 ноября он выступил в ООН с «Программой ослабления противостояния», буквально ошеломившей Запад. Дело в том, что американцы давно уже думали над проектом договора об ограничении обычных вооружений. Но никак не могли найти подходящий вариант. В Европе силы НАТО имели значительное