И откуда у него только такая серьёзность?

Юноша впервые вёл разговор деловитым и недобродушным тоном. Последнее было для него непривычным, что заставляло чувствовать себя неловко.

А как быть иначе? Отец поручил ему усмирить жадность уличных торгашей. Нужно вести себя строго и не проявлять мягкость.

— Богатые, а еще и жалуются, — проворчал Джамшед.

Азим скрестил руки у груди и скосил на него взгляд, не понимания негодования торговца.

— Из-за торговли с Зебистаном спрос на наши товары вырос. Вот и нам пришлось сравнивать ставки. Мы же не можем удовлетворять все их потребности.

Когда Джамшед упоминал об увеличении спроса, Азим оглянул лавки и шатры позади торговца — людей было мало. Он снова посмотрел в глаза Джамшеду. Невозмутимый взгляд Азима дал понять Джамшеду, что он не убедил юношу.

— Многие из-за личных обстоятельств или из-за времени не могут себе позволить ходить на базар, поэтому они нуждаются в вас — уличных торговцах. А вы их обдираете, — Азим снова обвёл глазами лавку, чтобы Джамшед не подумал, будто обвиняют только его.

— А-а… послушай, сынок, — ехидной ухмылкой начал Джамшед, взявшись за бледно-зелёный платок, повязанный под его пузом. — На этих улицах живут визири, чиновники, военачальники и высокопоставленные слуги султана. Да и простых богачей, не занимающих никаких должностей, здесь полно. Все они погрязли в роскоши и не знают, куда девать свои деньги. Поверь, им всё равно сколько платить за картошку — одну султана или десять зарвов. Не брать с них большую плату — просто грех.

У Джамшеда была такая самодовольная гримаса, будто он привёл веский аргумент в свою пользу, а в его голосе звучала нотка презрения. Слова этого упитанного торговца в голубой чалме изумили Азима не на шутку, а до злости.

— Грех?! — скривил он губы в негодовании. — «Какая наглость! Как он только смеет считать своё дело благим? Кощунство!» — Грех перед кем? — Азим сурово насупился, но при этом подавлял в себе гнев — это было неуместным. Злоба и гнев не помогут в таких случаях и тем более не исправят ошибок и проступков. Он здесь, чтобы поговорить с торговцами и донести до них слово Торгового совета, а не ругаться. — Джамшед-ака, — смягчив тон, продолжил Азим, — в нашем народе принято торговаться. Предлагая низкую цену бедному или богатому, вы получите больше блага. А обдирая или обсчитывая своих покупателей, вы лишь утяжелите свой грех перед Всевышним.

Джамшед потупился, виновато кивая головой. Ему не нравилось, что его отчитывает парень в трое моложе него. Даже Аъзам моложе Джамшеда. Но что поделать, парень прав.

— Джамшед-ака, — продолжал Азим, — вы не единственный торговец на этой улице, но вас я предупрежу первым. Соблюдайте рыночные правила, иначе у вас отберут разрешение.

Джамшеду эти слова не понравились, но другого выбора у него не было.

— Ладно, ладно, — пробубнил он, не скрывая своё недовольство.

Издалека послышался звук, похожий на перестук копыт. Зная, что здесь запрещено ездить верхом, Азим не придал этому значения. Может, это дети играют в саду, подумал он. Этот сад рос на огромной и при этом неглубокой яме с полого понижающимися склонами. В нём преимущественно росли фруктовые деревья и немного лиственных. Узкие дорожки, вымощенные плоским камнем, виляли мимо деревьев и вели к беседкам и центральной площади с мраморным фонтаном. Под всеми лиственными деревьями стояли скамьи с резными спинками, а местами между фруктовыми деревьями стояли скамьи-качели, с опорой и навесом в виде виноградника. При подходе к шатру Джамшеда, Азим как раз заметил детей, играющих ближе к дороге.

Джамшед же, услышав перестук копыт, бросил взгляд через плечо Азима и отошёл назад к своему шатру с самым обыкновенным видом.

— Для вашей выгоды предусмотрены надбавки на рыночные цены в пределах от одной до двух десятых, — напомнил Азим, следуя за торговцем. Его тон даже ему самому показался порицательным.

В это время к шатру подошла женщина с морщинистым лбом и не менее морщинистыми руками. Седые волосы прятались под белым махровым платком с голубым геометрическим узором. В её ушах весели золотые серьги-подвески с жёлтыми камушками. Поверх нового длинного лилового платья с золотистой тесьмой и мелко вышитым белым четырёхлистным клевером была накинута бежевая пуховая шаль с золотистым отливом. Одной рукой она опиралась о трость, украшенной драгоценными камнями семи цветов радуги и той же последовательностью. При этом, красный рубин был самым большим, а фиолетовый сапфир самым маленьким — размером с виноградную косточку. Другой рукой она вела внука, одетого в белые тёплые одеяния и синий камзол с узорами из золотистой и серебристой нити в виде лозы. На голове мальчика была круглая светло-голубая тюбетейка с тёмно-синим кантом и растительным узором.

Азим, прижав руку к сердцу, молча поприветствовал женщину с небольшим поклоном. Та небрежно кивнула в ответ, глядя на товар на прилавках.

— Мне нужна морковь, — старым требовательным голосом обратилась она к Азиму. Старуха приняла его за помощника Джамшеда.

Неудивительно, ведь Азим пару раз помогал ему, и не только ему, когда начал изучать дело своего отца.

Надеясь, что его слова дошли до Джамшеда, Азим отошёл чуть в сторону, чтобы при желании женщина могла зайти в шатёр. Юноша улыбнулся мальчику и скосил взгляд на Джамшеда, ожидая правильного ответа…

Звук, к которому добавились звуки размеренных шагов, стал громче и ближе. Это действительно был звук копыт, что привлекло внимание юноши и отвлекло от ответа Джамшеда. Азим редко бывает на этом проспекте, и даже в этих редких случаях он ни разу не видел тут никого верхом на лошади. Ему стало интересно, кому это дозволено пренебрегать правилом?

Проезжая часть дороги была на два три газа уже прохожей и на пядь ниже, вымощенная, в основном, серыми камнями. В десяти газах справа приближались четыре стражника в два ряда с непроницаемыми лицами. На головах были золотистые тюрбаны и одеты были они в тёмно-фиолетовые одеяния, поверх которых был зелёный стёганый халат. На плечах золотой нитью вышиты виноградные грозди, с которых вниз тянулись лозы. По краям их халаты украшены широкой золотистой тесьмой. На широких алых поясах под левой рукой у каждого висел короткий изогнутый меч в тёмно-коричневых ножнах с изумрудами. Рукояти мечей выполнены из отполированных ребристых бараньих рогов. С каждым шагом деревянные подошвы их высоких кожаных сапог всё громче стучали о камень.

Позади них медленным шагом шёл чёрный горделивый конь. Размерами он было крупнее обычной взрослой лошади. Справа от коня, вровень с его высоко поднятой головой, шёл невысокий человек в