Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зарина хотела, чтобы он обсудил с сыном этот вопрос, а вот Азим был только рад смене разговора.
— На проспекте Хоруна высокие цены, — озадаченно продолжил Аъзам. — Люди жалуются Торговому совету. Перекупщики в ларьках уже не в первый раз завышают цены. Проведав Рашида, отправляйся туда. Выясни, по какой причине они на этот раз самовольно подняли цены. И передай им, что это последнее предупреждение, иначе они будут отвечать перед самим султаном…
Отец и сын вместе вышли со двора, последний закрыл деревянные ворота. Аъзам оседлал белого пятнистого коня с серебристой гривой и взял путь к озеру Зарафшан. Ему нужно проследить за погрузкой лодок, поговорить с торговцами, узнать последние новости и сообщить обо всём султану. Азим же сел на гнедую кобылу своей матери. Пора бы ему обзавестись своей лошадью. Попрощавшись и пожелав друг другу удачи, они поехали по своим дорогам — отец на юго-запад, сын на север.
Азим медленно ехал по грунтовой дороге и разглядывал деревья. Одни были высокие, другие низкими, с толстыми или тонкими стволами. Ни одно из них не могло сравниться с Деревом Сохиба. У большинства деревьев в этой окраине листья полностью опали. Кроны редких деревьев обрели красно-бурый окрас. Азим знал, как выглядят деревья, когда зеленеют и цветут, но он с трудом представлял себе деревья, покрытые снегом. Зима в Ангуране, как и во всём Ахоруне, была достаточно холодной, чтобы лужи на дорогах замерзали по ночам. Однако снег выпадал крайне редко. Настолько редко, что Азим видел снег лишь на заоблачных пиках Катрона, где никогда не был. Дорога до этих гор занимает до недели, и про то, как падает снег, Азим слышал лишь в рассказах. В одном из таких рассказов говорится, что в последний раз снег накрывал Ангуран почти три века назад.
— Доброе утро, Азим! — мимо юноши проехали три телеги. Они ехали от поля, гружённые серо-бурыми мешками с последним собранным урожаем. Крестьяне — рабочие его отца, по двое на каждой телеге, помахали Азиму.
— И вам доброе утро, — ответил Азим, прижав правую руку к сердцу. Юноша понял, что работа на поле началась с раннего утра.
Доехав до небольшой рощи перед самими посевными полями, Азим удивился количеству телег у подлеска. Некоторые были пустые, некоторые заполнены наполовину, а люди с поля несли на своих плечах полные мешки, другие несли мешки парами. Между деревьями устроили новые коновязи, а справа от прогалины даже построили стойла. Всё это было сделано за последние три месяца, когда начались поставки в Зебистан. Азим не приходил сюда в это время — он был занят делами отца в городе.
Слева в пятидесяти шагах от дороги, где редели деревья, тоже стояли телеги, запряжённые парой лошадей. Рабочие отца заполняли их мешками. Загруженные телеги трогались в путь.
Пока Азим привязывал кобылу к жерди, ещё две заполненные телеги со скрипом выехали. Заметив Азима, все рабочие, что на телегах, что с мешками на плечах, с рукой у сердца или кивками здоровались с ним. Азим отвечал им тем же и взглядом искал аки Рашида.
Юноша оглядывался по сторонам, но нигде не видел старосту рабочих. Азим начал спрашивать у рабочих. Один пожал плечами, другой указал куда-то в сторону, третий и вовсе не знал, о ком у него спрашивают — видимо новенький.
В поисках аки Рашида истоптанная и выщипанная трава сменилась бескрайним вспаханным полем с редкими ручейками зелени посреди тёмно-бурой почвы. На поле местами были расставлены мешки с картофелем, морковью, луком и другими плодами земли. Крестьяне подходили к ним и уносили к телегам. Те, что помоложе, задерживались, болтали, шутили или хвастались, а за дело брались по замечанию старших.
Даже при этом количестве рабочих большая часть посевных полей оставалась безлюдной. Урожай с этих участков собрали ещё осенью, и пустили туда скотину, чтобы съела остатки початков и стеблей и одновременно удобряла почву естественным путём.
Наконец, послышался знакомый голос, отдающий распоряжения. Азим подошёл к широкоплечему мужчине в сером полосатом чапане. На голове у старосты была короткая чалма из белой и синей шерсти.
— Доброе утро, Рашид-ака, — сказал Азим, осторожно переступая через мягкие борозды.
— Доброе, — староста повернулся к юноше и пожал ему руку. — Давно тебя не видел, сын Аъзама. — За работу! — громовым голосом он разогнал новичков, столпившихся у одного мешка. — Лентяи! — покачал он головой.
Азим оглянулся на тех ребят и снова посмотрел на Рашида.
— Как идут дела, Рашид-ака?
— Хорошо, — без радости ответил староста. — Загружаем последние мешки зимнего запаса. Правда, треть отправится в Расулабад, — уточнил он.
Староста также доложил Азиму, что весь зимний урожай был собран и расфасован по мешкам, которые он сейчас видит. Площадь посевных земель увеличили в трое. На новых участках устроили пастбище для скота. Весь предыдущий месяц там был выпас коров и овец. Пару дней назад, пастухи увели свои стада в предгорные холмы на север. Скоро они начнут вспахивать эти участки и готовить к зимнему посеву.
Азим внимательно слушал старосту и уловил в его тоне некую взволнованность. Сам староста был хмурым, как серые облака на северо-западе. Этот человек, который всегда был весёлым и общительным, озадачил Азима. Таким он видел старосту нечасто.
Рашид сделал глубокий вдох и повернул голову к Азиму.
— Чуешь? Воздух пахнет снегом. Ветер приносит его запах с гор. Этой зимой может выпасть много снега, — многозначительно заключил он, бесцельно смотря вдаль, грустными серыми глазами.
— Рашид-ака, в чём дело? — негромко спросил Азим. — Вы ни разу не улыбнулись и не пошутили. Вы чем-то обеспокоены?
— Всё дело в Рахмоне, — промолчав и вздохнув с тоской, ответил староста.
— А кстати, где он? — Азим остановился и огляделся по сторонам. — Он же всегда был рядом с вами? — «Может его старый друг приболел?» — подумал Азим.
Рашид подошёл к телеге и присел на колесо.
— Не знаю, — снова промедлив и задумавшись, ответил он. — Я уже давно его не видел. С тех пор как ты в последний раз был здесь, Рахмон снова начал вести себя странно, — Рашид подозрительно взглянул на юношу. — Он всё чаще бубнил что-то себе поднос. Мне иногда казалось, что он пел какую-то песню… Не знаю. Он всё реже приходил на работу, а когда приходил, вёл себя так, будто не осознавал, где он и что вокруг происходит… И всегда был напуган… Этот страх в его глазах, — Рашид покачал головой и опустил глаза. — Я не могу представить, из-за чего он был так напуган.