ногами. Мизуками сорвал с пояса меч вместе с ножнами, но вместо того чтобы извлечь оружие, шагнул ближе и принялся лупить ножнами, как дубинкой, сбивая крыс с плеч и головы подчинённого. Остальные мужчины пинали грызунов и топтали их ногами – второй солдат, выскочивший из соседнего тоннеля, тут же присоединился к жуткой расправе.

– Осторожно! – крикнула Лидия, заметив, как из провала в восточном углу пещеры повалила ещё одна стая крыс.

Мизуками и Ябэ подхватили истекающего кровью солдата под руки буквально за секунду до того, как тот упал, и потащили к выходу из пещеры. Карлебах и третий солдат поспешили следом. Проводник Ляо бросился к Лидии и, схватив её за руку, поволок вниз по насыпи с криком «Сяо син!».

Отвалы шлака, голые кусты, почерневший тростник на замёрзшем болоте – всё буквально кишело грызунами. Но стоило Чану залаять снова, как крысы бросились врассыпную – как будто под светом солнца власть того, кто толкнул их в атаку, ослабевала. Они бестолково метались из стороны в сторону, разрываясь между собственными инстинктами и чьим-то беззвучным приказом, кто бы там его ни отдал.

Дрожа от пережитого ужаса, Лидия кое-как доковыляла до своего пони и отыскала в седельных сумках бинты и карболовый раствор. Раненого солдата аккуратно уложили на землю, и Лидия опустилась рядом с ним на колени.

Плотный воротник униформы защитил мужчине горло, однако крысы искусали его лицо, непоправимо изувечив один глаз и часть рта. Пришлось промакивать кровь, промывать и вытирать рану, промакивать и промывать снова, прервавшись лишь один раз, чтобы передать фляжку с бренди Карлебаху, осевшему без сил на ближайшую кучу шлака. Лицо профессора было практически зелёным от шока.

– Проверьте его пульс, – велела Лидия Мизуками, – посадите куда-нибудь, например на пенёк, и заставьте опустить голову ниже колен… пожалуйста, – добавила она, запоздало вспомнив, что японские мужчины ещё меньше английских любят, когда ими командуют женщины. Продолжая заниматься раненым солдатом, Лидия позвала, оглядываясь через плечо:

– Профессор, вы меня слышите? Слышите, что я говорю? Ответьте, пожалуйста…

– Слышу, пичужка… – слабо откликнулся Карлебах.

– Дышать можете? В груди не давит?

– Я в порядке, – голос старика звучал приглушённо, так как граф исполнил указания Лидии со всем тщанием и заставил его опустить голову. – Я… господи боже!

– Граф, велите кому-нибудь из ваших солдат доставить этого человека… как его зовут?

– Такахаси.

– Пожалуйста, распорядитесь, чтобы Такахаси-сана доставили в лечебницу к доктору Бауэр. Как только мы вернёмся в Пекин, его потребуется как можно скорее пролечить от возможного бешенства… Мистер Ляо… – она оглянулась, выискивая глазами проводника – тот помогал Огате удержать перепуганных пони. – Граф Мизуками, спросите, пожалуйста, у мистера Ляо, не сможет ли он отвести нас к тем входам в рудник, о которых знает только он? Я понимаю, что это бесчеловечная просьба…

– Нет, достопочтенная госпожа, – негромко ответил Мизуками, – она вовсе не бесчеловечная. По крайней мере, не более бесчеловечная, чем, скажем, война. А это – та война, к которой в прежние времена женщины в моей стране готовились так же старательно, как и мужчины.

Он посторонился, пропуская Лидию к Карлебаху.

– Вам не полегчало, сэр? – ласково спросила миссис Эшер, опустившись возле старика на колени. – Полагаю, вам следует вернуться в деревню вместе с Такахаси-саном.

– Нет, – вяло отмахнулся Карлебах, нащупывая дробовик, – нет, чем больше будет тех, кто знает местность, кто понимает, куда стоит закладывать тару с газом и взрывчаткой, тем лучше. С каждым из нас может случиться что угодно… В древних легендах и народных сказках говорилось, что эти существа могут подчинять крыс собственной воле. В катакомбах под Пражским Градом, в колодцах, тоннелях и залах, соединённых промеж собой… Матьяшу порой не удавалось попасть в то или иное место из-за крыс, но их никогда не было так много…

«В тех случаях, о которых вам известно», – подумала Лидия, оглядываясь на вход в шахту.

«Или это как раз одна из тех вещей, о которых хозяин Праги вам рассказывал, а вы ему не поверили?»

Со своего места она могла разглядеть, как в темноте верхней пещеры по-прежнему кишат сотни крыс, носятся прямо по растоптанным тушкам своих сородичей. Ледяной ветерок, долетавший от шахты, приносил с собой сладковатый, терпкий смрад крысиного мускуса. Одна из крыс метнулась вверх по склону совсем рядом, и Лидия едва не подпрыгнула.

И только сейчас поняла, что вся дрожит – от пережитого ужаса и холода, пробиравшего до самых костей.

Мизуками протянул ей фляжку с бренди.

– По крайней мере, теперь, – негромко заметил он, – у нас есть веская, логично обоснованная причина заказать сотни баллонов хлорина и достаточное количество взрывчатки, чтобы обрушить вход в рудник. Более того – и вы, и я теперь точно знаем, над чем именно президент Юань сможет обрести контроль, если ему удастся подчинить себе этих демонов. Ябэ?..

Лицо юного солдата – Лидии подумалось, что он, пожалуй, выглядит моложе, чем большая часть студентов Джейми, – от шока побледнело до прозелени, однако он держался прямо и выслушал приказ командира со всем вниманием.

– Хай[46], – он козырнул и помог своему оглушённому, истекающему кровью товарищу взобраться на пони. Поскольку китайские пони ничуть не отличались характером от своих английских собратьев, юноша не стал рисковать и повёл его в деревню под уздцы вместо того, чтобы просто ехать рядом.

Карлебах поднялся с места – медленно, как после удара по голове, и огляделся в поисках фонаря; тот остался лежать у самого выхода из пещеры, и Лидия, внутренне содрогнувшись от омерзения, поднялась обратно по насыпи. Из темноты проёма слышался писк и шелест, и от этих звуков по спине миссис Эшер пробежали мурашки.

«Хлориновый газ, – подумала она. – Запечатаем шахту, взорвём баллоны…»

Газ должен разъесть большую часть живых тканей.

В этот миг её разума коснулась чья-то чужая мысль – легонько, как налетевший ветерок.

Шёпот, звучавший как будто из темноты, откликнувшийся не в ушах, а где-то гораздо глубже – словно кто-то выдохнул её имя.

Вот только это было не имя – единственное слово, промелькнувшее где-то на краю сознания, ошарашевшее, изумившее, обжёгшее ледяным ужасом.

«Госпожа…»

Промелькнувшее – и тут же сгинувшее.

Глава девятнадцатая

Несмотря на лютый холод и пронизывающий ветер, заставлявший всякого, кто оказался в этот час на улицах Пекина, закутываться разом во все шарфы, какие только удавалось достать, Эшеру казалось, будто он привлекает взгляды прохожих точно так же, как если бы разгуливал по улицам Татарского города в твидовом костюме и фетровой шляпе-хомбурге. Даже в ранних осенних сумерках он рефлекторно выбирал самые узкие хутуны, избегая толп и ярко освещённых лавок. Хотя на улицах хватало китайцев-ханьцев в шесть футов ростом, особенно тех, кто приезжал с севера, так что Джеймс, замотавший половину лица и руки обрезками тряпья, привлекал внимания не больше, чем любой другой