– Вы за кем-то подглядывали? Фу! – скривилась Маша. – И вам не стыдно?

– А чего нам стыдится? – пожал плечами Руслан. – Это ему должно быть стыдно. Нас попросили – мы сделали. Помогли людям, а там уже их проблемы. Наше дело маленькое. Главное ноги унесли.

– Это я – ноги! – откликнулся с дивана Андрей. – Видели бы вы, как я бежал.

Понимая, что просто так не отделаться, Костя спросил.

– От кого бежал? И что это у тебя? – спросил про новую ссадину на лице друга.

– Все нормально, – успокоил его Руслан. – Бандитская пуля. Ик! Лабла… Блабла… Тьфу, что же такое? Язык не слушается, – он сунул в рот палец и проделал там какие-то манипуляции.

Костя и Маша настороженно следили за ним.

– Бла-го-да-ря, – сделал новую попытку Руслан. – Вот, получилось… Бла-го-да-ря этому синяку заказчица повысила нам гонорар, и мы купили этого рака.

– Не больно-то расщедрилась ваша нанимательница, – фыркнула Маша.

Руслан интимно дыхнул перегаром ей в лицо.

– Откуда ты знаешь, кто нас нанял? Кто тебе сказал?

– Протрезвей сначала, горе-сыщик, – ответила девушка, сбрасывая с плеча его руку.

То же самое сделал Костя.

– Да, лучше ложитесь спать.

Но Русланова ладонь снова потянулась к нему.

– Постой, Склифосовский, вечер только начинается. Сегодня полуфинал чемпионата Европы. Мы не можем его пропустить.

– Никак не можем. Футбол – это наше все, – подтвердил Андрей и воздел над головой бутылку. – Оле, оле-оле-оле! Россия – чемпион!

Костя поддержал Андрея, не дав ему свалиться на пол.

– Как знаете, а я пойду спать. Завтра рано вставать.

Руслан церемонно пропустил его.

– Насильно мил не будешь.

На кухне Костя снова встретился с Машей.

– Думаю, что до полуфинала у них дело не дойдет – и так еле языком ворочают.

– Хорошо бы, – обхватив чашку и смотря прямо перед собой, ответила Маша.

– С тобой все в порядке? – спросил Костя, покрывая капустным листом ржаной хлеб.

Маша ответила после недолгого молчания. Слова, как пули, резко вылетали из нее.

– Не люблю… пьяных. В детстве… насмотрелась… на своего папашу. Так противно… и стыдно. Ненавижу!

Она перевела дух. Было заметно, как тяжело даются ей слова.

– Придет со своего гаража и давай из себя хозяина корчить. А еще дружков приведет. Те такие смирные, тихие, ходят вокруг, а у самих глазки горят – так выпить хочется. Мама скандал при чужих устраивать не хочет, сдерживается и накрывает на стол, а у самой руки дрожат. Он видит и еще больше изголяется. Принеси то, подай это, – Маша замолчала, не в силах продолжать, и еще крепче обхватила чашку.

Костя тронул ее за плечо.

– Выходит, я счастливчик. У меня ничего такого не было.

На часах было начало девятого. Из гостиной донесся звук включенного на всю катушку телевизора. Гул многотысячных трибун наполнил квартиру. Его перекрикивал голос далекого диктора.

– Дорогие друзья, приветствую вас на первом полуфинале чемпионата Европы, в котором российская сборная показала чудеса, преподнеся своим болельщикам большой сюрприз…

Костя вздохнул.

– Веселая предстоит ночка, а мне еще на дежурство.

– Какое дежурство?

– Да так, нужно кое-зачем проследить ненадолго. Полчасика полежу и пойду.

После ужина они разошлись по комнатам. В гостиной остались праздновать «детективы». Руслан одну за одной вливал в себя бутылки пива. Андрей почти спал, открывая глаза в те моменты, когда Руслан хлопал его по плечу или обливал пивом.

– Куда же ты бьешь, мазила? А ты что делаешь? Этому кривоногому больше мяч не давать – пусть сначала ходить научится. А ты чего мечешься туда-сюда – хоть бы раз по мячу попал? Ну, что это за судья?… Судью на мыло-о-о!

Телевизор грохотал голосами болельщиков, воем сирен и пищалок. Заснуть под него не смог бы даже глухой. В который раз из своей комнаты выходила Маша и просила убавить громкость, но Руслан или не слышал, или не хотел этого делать.

– Гол! Го-о-ол! – кричал он, когда мяч влетал в сетку ворот противника. К счастью, таких моментов было мало.

Сквозь шум никто не услышал стук в потолок. Стук повторялся снова и снова, но не мог соперничать с шумом футбольной баталии, а тот, кому они предназначались, крепко спал, не слыша даже свиста и улюлюканья разбушевавшегося Руслана.

Но когда матч подходил к концу, сильный толчок заставил Андрея сменить горизонтальное положение на вертикальное. Хмель разом покинул его, на лбу выступили капли пота. Он выпрямился и уставился на телевизор, как суслик на раздувшийся капюшон кобры. Его глаза не отрываясь смотрели в одну точку. То же самое происходило с Русланом. На зеленом поле стадиона происходили заключительные события игры – судья назначил послематчевые пенальти. Сменяя один другого, вставали на свои места вратари. Пока соперники шли ноздря в ноздрю. И вот настало время последнего решающего пенальти. Удар был за капитаном российской команды. Над трибунами повисла тишина. Стадион замер в ожидании. Прозвучал свисток, футболист разбежался и… Руслана с Андреем стошнило одновременно.

Стадион огласился воплями болельщиков, но «напарники» не видели, чем окончился мачт. Им было не до того. С перекошенными от негодования лицами, они вцепились друг другу в горло.

– Я убью тебя! – кричал Руслан. – Гадкий сморчок, чего ты вечно таскаешься за мной? Что ты вынюхиваешь, гнусная ищейка?

Андрей выворачивался из крепких объятий приятеля и в свою очередь пытался достать его лицо.

– От ищейки слышу. Хочешь чистеньким остаться? Только деньги считать умеешь, а всю грязную работу я должен делать? Получи! Попробовал бы ты в сточной канаве две ночи пролежать. Я бы на тебя тогда посмотрел.

На их крики выскочил Костя.

– Вы что делаете? – он сделал шаг и поскользнулся на вырванном Русланом лобстере.

Рядом с ним упал пульт от телевизора. Костя нажал кнопку «Выкл». Телевизор смолк, но на диване продолжали сражаться двое.

– Все равно ты от меня не уйдешь!

– А ты от меня.

Когда Костя встал, то увидел такую картину – на поверженном Андрее восседал Руслан. Оба тяжело дышали и таращились друг на друга будто впервые видят.

– Ты чего? – спросил Руслан.

– Это ты чего? Если не заметил, это ты сидишь на мне.

– Ну и что?

– Слезай. Мне и так хреново.

Руслан встал и подал руку товарищу.

– Допились? – поинтересовался Костя.

Выпивохи держались руками за гудящие головы.