— А откуда они все узнавали? Где была утечка информации? — спросила Райли.

— Эванс подтвердил опасения Эйзы Андерсона, — начал Стоун.

— Да, — вмешался Корсо. — Некая Милдред Джонсон, милая разговорчивая дама, секретарь и администратор криминального отдела департамента юстиции Южного округа Миссисипи, каждый день болтала со своей младшей сестрой Шейлой. Шейлой Эванс, женой Эрла Эванса, пожарного из города Бигби, который приходится родным братом Эрнсту Ли Эвансу.

— Я так и знала, — сказала Райли, сжав в руке лежавшую на столе гранату. — Вот сукины дети.

— Подозреваемые имели открытый доступ ко всем интересующим их сведениям. Всякий раз, когда заходила речь об этом деле, Милдред немедленно оповещала свою сестрицу. Сейчас она арестована и дает показания. Федеральный судья выдал ордер на арест этой троицы без освобождения под залог. Суд начнется на следующей неделе.

— Неплохая работа, — похвалила Райли. — Теперь мы можем в полную силу заняться вторым делом.

— Вечно ей мало, — возмущенно пробурчал Корсо. — Как ни вкалывай, сколько ни выкладывайся.

— Объясни, что происходит, — сказал Берч, проезжая по бульвару Бискейн. — У тебя там Флер, Кики и сиделка? Вам не тесно?

— Кики уехала еще до прихода сиделки, — печально сообщил Назарио.

— А что собой представляет сиделка?

— Большая черная женщина за пятьдесят.

— Отлично. Бог послал именно то, что нужно. Ты помнишь, что я тебе сказал, когда появилась дочка Эдера?

— Помню. Я пытался ее выдворить. Но у нее сейчас проблемы. Девчонке нужно подлечиться, отдохнуть и поверить в себя.

— Все это не имеет к тебе никакого отношения.

— Как можно повернуться спиной к потерпевшему крушение поезду? Это как раз тот случай.

— Хм. Ты слышал, как Корсо подсуетился после всего, что сделал Стоун?

— Да, вполне в его духе. Правда, Райли не проведешь. Но Корсо и правда молодец. Быстро их накрыл.

— Случайное совпадение, но всегда в его пользу. Он просто везучий.

Центр продажи «фордов» Ралфа Пламмера украшал огромный американский флаг, вяло свисавший в сыром неподвижном воздухе.

В демонстрационном зале сверкало эмалью множество автомобилей, и среди них «сандерберд» — последняя модель «форда» с низкими сиденьями. Воздух был пропитан запахами новых внедорожников, пикапов, седанов и кабриолетов. Кабинет Пламмера находился на втором этаже, откуда был хорошо виден демонстрационный зал.

Его красивая ухоженная секретарша говорила с английским акцентом, кабинет выглядел безупречно.

Таким же был и он сам. Высокий, мускулистый, с аккуратной бородкой и пронизывающими черными глазами, он и в шестьдесят казался необычайно привлекательным.

В руке он держал визитную карточку, которую Берч вручил его секретарше.

— Не удивлен, что вы здесь, — скорбно произнес он.

Несмотря на сумрачный вид, Пламмер принял детективов вполне приветливо, крепко пожав им руки.

— Мы пришли не машины покупать.

— Догадываюсь, — кивнул он. — Я и сам собирался вам позвонить. — Вздохнув, Пламмер уселся за письменный стол. — Я ведь читаю газеты. И знаю, что в Шедоузе нашли мертвых младенцев, — проговорил Пламмер, сложив ухоженные руки домиком и уставившись в пол. — Мне тяжело об этом говорить, но, вполне возможно, что один из них мой сын. — Он поднял на них померкшие глаза.

— Что заставляет вас так думать, мистер Пламмер? — спросил Берч.

— Просто Ралф. — Уложив в ряд три совершенно одинаковых карандаша, Пламмер начал говорить, старательно подбирая слова: — С этим трудно смириться, но по времени все совпадает. Когда появились первые сообщения, я был просто вне себя. Эта находка многое объясняет. Как только я об этом услышал… — Он нажал на кнопку внутренней связи и попросил секретаршу никого с ним не соединять. — Теперь мне ясно, почему я так и не нашел своего сына. Я потратил целое состояние на частных сыщиков. Поместил место и дату его рождения на всех сайтах, где разыскиваются настоящие родители приемных детей. И ничего. Сейчас я начинаю думать, что не нашел его, потому что мальчика больше нет на свете. Он, видимо, умер еще тогда. Приходится проглотить эту горькую пилюлю.

— Вы не будете возражать, если мы попросим вас сделать пробу для генетической экспертизы? Тогда вы будете знать наверняка.

— Конечно. Слава Богу, что теперь есть новейшие технологии. Во всяком случае, я буду точно знать, успокоиться мне или искать дальше.

— Матерью ребенка была Лорейн Конрад? — спросил Берч.

Пламмер печально улыбнулся:

— Прекрасная Лорейн. Моя первая и последняя любовь. Первую любовь ни с чем нельзя сравнить. Мне было шестнадцать, когда мы стали близки. А ей всего пятнадцать. Я помню нашу первую ночь, словно это было вчера.

— Подростковые гормоны, — вставил Берч. — Кипение страстей.

У него заныло сердце при мысли о собственных дочерях, Дженнифер и Энни, и сыне, Крейге-младшем.

Пламмер тем временем ударился в воспоминания.

— Это случилось летом, — начал он.

«Нетрудно догадаться, черт побери», — подумал про себя Берч.

— Я любил эту девочку. Она была красавица. Длинные золотистые волосы, мягкие и шелковистые, которые словно светились на солнце. Она была в том возрасте, когда девочки еще не сознают своей красоты.

Для нас обоих это было впервые. Полгода мы держались. Но я знал, что это обязательно случится. Всего лишь вопрос времени. Я проштудировал все, что мог достать по этой теме. И вот как-то раз соседи поставили у себя во дворе палатку. Сейчас уже не помню, с какой целью. Вскоре они куда-то уехали.

Было темно. Мы лежали в палатке на одеяле. Она позволила мне снять с нее одежду, и я почувствовал жар, исходивший от ее тела. После того раза мы занимались этим при каждом удобном случае.

Наше счастье длилось около года. Ничто не могло его омрачить, но потом она залетела. Как раз накануне своего шестнадцатилетия. Ее родители были в шоке.

— Можно задать вам вопрос? — перебил его Берч, сложив на груди руки. — Неужели ее родители не догадывались о том, что между вами происходит? Как вам удавалось так долго это скрывать?

— Сами знаете, как это бывает, — с улыбкой пожал плечами Пламмер. — Они нам доверяли. И потом, на всякое хотенье находится уменье.

Мои родители сначала тоже взвились, но потом, когда немного поостыли, решили дать согласие на наш брак. Сказали, что мы можем родить ребенка и жить у нас, пока не окончим школу и не встанем на ноги. Но ее родители уперлись. Забрали ее из школы и запретили нам видеться.

В те времена аборты были запрещены. Они уговорили ее отдать ребенка на усыновление. Но ведь это был и мой ребенок, тем более первенец. Мне казалось, что они не смогут его у меня отнять. Как же я ошибался! Я был несовершеннолетним и не имел никаких прав. Раньше я мог уговорить своих предков на что угодно. Но после того как они встретились с ее родителями, они и слушать меня не захотели. Похоже, они сговорились. Мои старики сказали, что закон не на нашей стороне и мы ничего не сможем сделать. Но втайне они, конечно, были рады. Говорили, что без этого ребенка нам легче будет строить свое будущее. А как насчет будущего моего сына? Я так и не простил им этого.