Оксана проскользнула в квартиру и позвала собаку. Малыш не вышел.

Она прижала руки к груди, телефон больно вжался в ребра, как наказание. Первая дверь открыта на лестничную клетку, вторая в квартиру. В доме тишина. В гостиной, не отнимая кулаков от груди, Оксана винила в случившемся одну себя. Сентиментальная! Столько лет себя перевоспитывала, старалась стать жестче, и все напрасно! Как была нюней, так и осталась. Она отгородилась от реального мира. Не заметила, как Голосовских похитили у нее из-под носа. Вложила всю душу в питомца, а он убежал…

Вот бы в тот день на сопке Малыш прыгнул с обрыва! Оксана должна была сама бросить ему палку. В августе, в первые часы после похищения, когда ее допрашивали, в отделение пришла мать девочек, хотела поговорить с Оксаной. Только теперь, через несколько месяцев после того разговора, ей стало ясно зачем. Горько осознавать, что из-за твоей глупости случилась беда: ты не закрыла дверь, ты недоглядела за детьми, а когда вернулась — все! То, что ты любила больше всего на свете, пропало. Нет, если и разрушать, то только осознанно. Нужно быть свидетелем. Смотреть, как разваливается на части твоя собственная жизнь.

ИЮНЬ

Лес восстанавливается после пожара за семьдесят лет. Марина смотрела в окно машины на черные полосы холмов, что уводили ее все дальше от дома. Из обугленной земли торчат голые стволы без веток. На передних сиденьях Петя с Евой спорят о том, чем закончился австралийский фильм ужасов. Девушка говорит более убедительно и одерживает верх, а парень то и дело умолкает, стараясь объезжать ямы на дороге. Когда он в очередной раз переключил передачу, Ева повернулась к Марине и сказала в свою защиту:

— Там в конце фантазия, как продолжение сна. Ты не согласна?

— Я не видела фильм, — ответила Марина.

Ева поджала губы.

— Ты же слышала наши описания! Разве не логично, чтобы концовка была сном?

Марина покачала головой:

— Не знаю.

Знакомая тяжесть опять осела в груди.

Петя снова набрал скорость и посмотрел на жену:

— Марина не смотрела фильм, оставь ее в покое. — Ева вздохнула и что-то буркнула. — С ней все хорошо, — ответил Петя. Он взглянул в зеркало заднего вида. Марина опять смотрела в окно. Бескрайнее небо над ними заволокли тучи. На километры вокруг простирается мертвый лес; деревья похожи на кости мертвецов, поднятых из могил.

В груди тяжело. Марине трудно дышать. Она откинула голову назад, сложила руки на коленях и старалась не поддаться панике. Ассоциативный ряд простой: фильм ужасов, сгоревший окаменелый лес, кости. Могилы. Убийства.

Прижала руку к грудине. Сердце болит. Если бы она могла, вырвала бы левую грудь, раздвинула ребра и сжала сердце в ладони, чтобы унять боль. Приступы начались в августе, после исчезновения дочерей. Врач прописал ей таблетки, снижающие тревожность. Не помогло. Никакой врачебный рецепт не вернет ее детей.

Марина тонула, сидя на заднем сиденье машины. Вдыхая воздух носом, она пыталась переключиться на более приятные мысли. Через семьдесят лет на этом месте вырастет новый лес. Откуда она это знает? Наверняка дедушка рассказывал в детстве. Когда она была маленькой, они всей семьей проводили выходные на даче у деда с бабушкой. Дед показывал ей, чем обыкновенный можжевельник отличается от казакского, как белить садовые деревья и когда лучше собирать березовый сок.

Легкие отпустило, получилось вдохнуть. Машина подпрыгивала на кочках, а Марина перебирала в уме факты. Что еще она знает о деревьях? Как формируются холмы? Да, сейчас она работает на партию, но по образованию она журналист, голова у нее заточена на хранение информации. Они проехали большую часть пути от Петропавловска до Эссо. До лагеря еще полтора часа езды. Коллеги едут на местный праздник, в котором примут участие от силы несколько сотен человек; организаторы уже прислали пресс-релиз в газету «Единой России», так что репортаж с места событий делать не обязательно, но Маринин редактор, человек мягкий и сочувствующий, настоял на том, чтобы она съездила развеяться. Как только Марина упомянула, что Ева с Петей пригласили ее, он уговорил поехать с ними и осветить мероприятие. В конце прошлой недели Марина сомневалась, стоит ли ехать, а редактор зашел к ней в кабинет, закрыл за собой дверь и сказал, что ехать придется. Чуть подавшись вперед, чтобы видеть ее глаза, он повторил: «Придется». Марина понимала: дело не столько в материале для статьи, сколько в комфорте других сотрудников газеты. Редактор хотел, чтобы поездка подняла ей настроение.

Дорога на север шла вдоль лесов, некоторые из них сгорели давным-давно, должно быть, еще при ее бабушке с дедушкой. Вот другой факт. Деревья напоминают ей о смерти.

— Ты там себя хорошо чувствуешь? — спросила Ева. — Есть хочешь? Тебе не скучно?

Марина наклонилась было вперед, но ремень безопасности не пустил ее, впился в ребра.

— Все хорошо.

— Мне нужно выйти, — бросила Ева в сторону, видимо, не Марине. Петя посмотрел на часы, съехал на обочину, и его жена сошла на усыпанную гравием землю, хлопнув дверью. Ее хвостик покачивался; она расстегнула брюки и села на корточки. Марина смотрела в противоположное окно. На другой стороне росли толстые деревья с густой кроной, они казались влажными. Старые деревья.

Марина вспомнила, как однажды пошла с детьми в поход. Лес был более молодой, в южной части Петропавловска, день — более теплый. Соня тогда была совсем крохой, и Марине пришлось почти всю дорогу нести ее в рюкзаке. Приятная тяжесть на спине. Соня теребила мамины голые руки, Алена срывала листья с кустов, мимо которых они проходили. Старшей исполнилось пять, она обожала морковь, только ее и ела, поэтому Марина заранее намыла морковок, нарезала их и сложила в пакет, чтобы дочка могла перекусить. Они втроем шли вверх по берегу ручья, солнце пробивалось сквозь листву полосами и пятнами. Алена хрустит морковкой, плещется вода, Соня ровно дышит у Марины за ухом.

Женщина прижала ладонь к груди. Трудно вдохнуть, дыхание сбилось. Петя очень воспитанный, он делает вид, что не замечает.

Открылась дверь со стороны пассажирского сиденья; машина пикнула, приветствуя Еву.

— Спасибо, радость моя! — сказала она мужу, открыла бардачок, достала антибактериальные салфетки и поцеловала его в щеку. По салону распространился запах спирта.

Еще через пятнадцать километров пути пошел дождь: сначала падали редкие капли, потом начался ливень. Ева опять заговорила про ту женщину в лагере, с которой хочет познакомить Марину. Марина посмотрела на экран телефона. Сети нет. У следователей есть телефон ее родителей; если будут какие-то новости, они позвонят ее родственникам, но… Марина терпеть не могла находиться вне зоны доступа. Сеть скачет часто: в океане, на даче, на участке дороги из города в аэропорт. В первые месяцы после исчезновения дочерей Марина не выезжала из города: боялась остаться без связи. Она ездила из дома на работу и обратно, не выпуская телефон из рук.